Принц драконов - Роун Мелани

Одинокий Рохан стоял в стороне, держа в руке факел. В этом свете его волосы казались расплавленным золотом, но глаза скрывались в тени. Сегодняшний день разительно изменил его, и Тобин — пожалуй, впервые в жизни

— увидела в брате черты отца; Пустыня наложила отпечаток на своего принца. Тот же отпечаток был и на Зехаве. Несмотря на все старания Милар облагородить Стронгхолд, ветер и песок проникли в плоть и кровь отца. Дракон, убивший старого принца, раскинулся на двух огромных обломках скал. В песке осталась глубокая, длинная рана — то был след огромного тела, которое тащили сюда волоком. Рядом на плоском камне, служившем ложем пятнадцати поколениям принцев, лежал Зехава. Серебристый плащ прикрывал его от шеи до самых пят. Факелы освещали заострившийся профиль и черную бороду, столь отличавшиеся от тщательно подстриженных волос и чисто выбритых щек его сына. И все же они были одной крови. Отец, сын и дракон. Порождения Пустыни.

Наконец Рохан обернулся к принцессе Милар, которая двинулась к похоронному камню походкой старухи. На ее щеках сверкали следы слез; она долго стояла рядом с мужем, разглаживая его волосы и позволяя Воде скорби падать на его лицо. Затем подошла Андраде и высыпала на застывшую грудь Зехавы горсть песка. Это была Земля, из которой сотворили его тело. Антула, много лет служившая фарадимом мертвому принцу, с трудом подошла к погребальному ложу и широко раскинула руки. Старая женщина призвала Воздух в знак прощания легко прикоснуться к покойнику, и полы ее плаща тут же взметнулись. Затем она склонила голову, отдавая мертвому последнюю дань, и вместе с Андраде вернулась на свое место, где бок о бок стояли остальные «Гонцы Солнца», облаченные в плащи и капюшоны.

Наконец к отцу подошел Рохан, несший Огонь. Он высоко поднял факел в онемевшей от раны правой руке. Свет озарил тело Зехавы, огромную тушу лежавшего рядом дракона, камни и окружавший их песок. Рохан прикоснулся факелом к четырем углам плаща. Ткань занялась и вспыхнула, положив начало пламени, которое должно было освободить дух Зехавы от четырех стихий, сотворивших его физическое тело.

А после Рохан сделал нечто неслыханное. Он подошел к дракону, снял с пояса маленький бурдюк и вылил его содержимое на крыло твари. Потом он набрал горсть песку, высыпал его на воду и поднял целый вихрь, размахивая факелом над головой дракона. Затем он поднес пламя к туше чудовища и сделал шаг назад, вызывающе расправив плечи.

Тобин оцепенела. Она знала, что брат собирался сжечь дракона, но удостоить какую-то тварь тех же почестей, что и Зехаву? Немыслимо… Однако когда она поглядела на лицо брата, то все поняла. Врагов, сраженных в битве, следовало хоронить достойно. Того же заслуживал и дракон.

Испарина выступила у нее на лбу. Пламя становилось выше и жарче, подхлестываемое безмолвными усилиями стоявших рядом фарадимов. Горы ароматических трав и благовоний устилали оба тела, но они не могли заглушить запах горящей плоти. Женщина обвела взглядом обитателей Стронгхолда, которые, не стыдясь слез, оплакивали своего принца. Несколько иностранцев, коим случилось быть в крепости, стояли маленькими группками. На лицах их застыло приличествующее ритуалу торжественное выражение. Тобин возмущало их присутствие, но они должны были стать свидетелями погребения и того, что руководил им Рохан. Несомненно, он потряс их почестями, оказанными дракону… Что ж, зато теперь все будут знать, что поступки нового принца непредсказуемы.

Когда первая часть похорон закончилась, посторонние подошли к Рохану, поклонились и отбыли обратно в Стронгхолд. Слуги и воины отправились следом; они тоже хорошо узнали нового принца. Дальнейшее было предназначено только для членов семьи и фарадимов. Тобин пыталась узнать Сьонед в группе безымянных «Гонцов Солнца», облаченных в серое, и наконец заметила кончики выбивавшихся из — под вуали и струившихся по спине огненно-золотых волос. Тобин хотелось побольше узнать о девушке, с цветами которой она на миг соприкоснулась, но возможности поговорить не было. Что думала Сьонед о Рохане, о Стронгхолде, о Пустыне… и о возможности стать принцессой?

Рохан принял дань сочувствия у последнего оруженосца, а затем подошел к Антуле, притронулся к ее руке и кивнул Тобин и двойняшкам. Хромая сильнее, чем обычно, старуха-фарадим приблизилась, протянула руки Мааркену и Яни и повела их прощаться с дедом. Затем все трое обернулись, поклонились Рохану и пошли в сторону замка. Тобин была благодарна брату за доброту — Антула была слишком стара, чтобы бодрствовать всю ночь, а мальчики были слишком малы. Она молча пожала ему руку и встала рядом, не сводя глаз с пламени.