Невыносимое одиночество - Сандему Маргит

— А я была занята своими делами, — сказала Марка Кристина, снова пробежала глазами письмо. — Руки, ощупывающие стекло… Это звучит, в самом деле, жутко! Просто ужасно! О, как все это печально! Милая Анетта, как ты, собственно, живешь в браке?

Из глаз молодой женщины брызнули слезы.

— Нет, не будем говорить об этом сейчас, — сказала Марка Кристина, — сейчас нужно действовать.

— Я должна поехать туда, — сказала Анетта, — Вы не могли бы найти для меня надежных людей? Я отправлюсь в путь в самой быстроходной карете.

— Конечно, — сказала графиня Оксенштерн и свесила с постели ноги. — Я не могу отправиться с тобой, потому что свято обещала никогда больше не оставлять одних моих мальчиков, но я помогу тебе всем, чем смогу. Да, эта история с Микаелом звучит устрашающе. Ты должна как следует взяться за дело, нельзя было позволять ему такое.

Она быстро прошла в будуар и крикнула оттуда:

— Эта тьма, о которой он пишет, которая наваливается на него… что это такое?

— Я так и не поняла, — крикнула в ответ Анетта. — Думаю, он и сам этого не понимает.

— Что лично ты думаешь по этому поводу? Он душевнобольной?

Анетта задумалась.

— Я так не думаю. Он такой добрый!

— Ах, дорогая… — произнесла Марка Кристина растерянно. — Если бы это было хоть какой-то гарантией! Он всегда такой задумчивый и замкнутый…

— Да, и это куда хуже. У него было несколько ужасающих приступов. Не то, чтобы он стал опасным, но все это измучило его.

— И ты ни о чем мне не говорила! — упрекнула ее Марка Кристина, выйдя из будуара уже одетая. — Пойдем, сейчас мы все устроим! Ах, Микаел! Он же мой сводный брат, мой приемный сын… Как мы могли упустить его? Какими эгоистичными недоумками мы все были — твоя жена, Габриэл и я!

Анетта была полностью согласна с ней.

— Удивительно то, что я не боюсь за Доминика. Я знаю, что, будучи рядом с Микаелом, он в безопасности. Я была такой ревнивой, тетя Марка! Такой жестокой! Я хотела, чтобы мальчик был только моим, чтобы не привязывался к своему отцу. О, мне так много нужно сказать Микаелу! Я должна ехать сейчас же, немедленно!

— Мы все устроим, не беспокойся! У меня есть адрес его семьи в Норвегии. Да и война уже закончилась.

Новая мысль пришла Анетте в голову — в первый раз она подумала с сыне:

— А вдруг он заболеет по дороге? Что будет тогда с Домиником?

При мысли об этом ее охватил страх, и Марке Кристине пришлось приложить все силы, чтобы успокоить ее.

Анетту снабдили каретой, лошадьми и дали в качестве сопровождающих трех сильных мужчин, которым было поручено охранять ее. И она покинула Мёрбю.

Доминик никогда не подумал бы, что можно так долго ехать верхом. Для восьмилетнего ребенка было нелегко трястись на спине коня день за днем, хотя отец и постарался сделать для него сиденье как можно мягче и удобнее. Время от времени он засыпал на руках отца, но в памяти у него остались луга, над которыми клубился туман, деревья, протягивающие им навстречу свои ветви, поблескивающие на солнце озера — и леса, леса…

Их поездка была мало чем примечательной, если не считать того, что между ними, делившими пополам все трудности, возникла настоящая дружба. Микаел всегда заботился о том, чтобы найти на ночь пристанище, и каждый вечер Доминик засыпал крепким сном, держа за руку отца, словно боясь, что тот уедет без него.

Не было никаких сомнений в том, что мальчик наблюдал за ним все это время, словно опасаясь, чтобы с его обожаемым отцом не случилось что-нибудь.

Но найти ночлег Микаелу удавалось не всегда. Они ехали среди дремучих лесов, и труднее всего им пришлось в Вермландии и в Солёре. В тех лесах бродило множество разбойников, и Микаел боялся за сына, хотя тот был настроен совершенно иначе. Однажды они переночевали в заброшенной лесной хижине. Микаел лежал без сна несколько часов, прислушиваясь к звукам снаружи. Он слышал странные звуки в этом царстве лосей, но лесной царь не собирался причинять им зло. Опасность для них представляли люди, алчные разбойники или оборванные бродяги, живущие в чаще лесов, до предела обнищавшие, способные на любой грабеж.

Микаел думал, что ему удастся скрыть от сына приступы меланхолии, сопровождавшиеся смертельным страхом. Но однажды, уже в Норвегии, когда во время скачки под холодным весенним солнцем, Микаел почувствовал страх, волнами пробегавший по телу, и увидел черный туман, застилающий пейзаж, Доминик озабоченно произнес: