Преисподняя - Сандему Маргит

— Она любит свою семью больше всего на свете, — сказала Силье, вспоминая двухлетнюю Суль, которая внушила мерзкому сыну Абелоны напороться на нож, после того, как тот слишком уж досаждал Силье. — Ради нас она способна на все.

— Да, — произнес Даг, не переставая удивляться тому, как могла свекровь Лив умереть так внезапно и так кстати.

Тенгель молчал. Выражение его глаз говорило о том, что мысли его были далеко. Он видел мертвого церковного служку. Этот церковный служка угрожал донести на Тенгеля, что тот использует колдовскую силу…

— Суль просила нас подождать несколько дней, — бормотал Даг.

Ни у кого не было желания смотреть другому в глаза. Никто не хотел задавать вопросы относительно Тенсберга…

У каждого из них были только обрывки сведений, Суль же знала все.

Все началось с ее отвратительного дружка в долине Людей Льда. По сравнению со всем остальным случай с сыном Абелоны был просто тренировкой. Этот ее товарищ по играм очень досаждал Лив и Дагу. Все решили, что он умер собственной смертью.

Да, она непрестанно следила за тем, чтобы никто не навредил ее близким и не злословил в их адрес. Если дело касалось зла, все они были беззащитными и наивными детьми. Она должна была защитить их, заботиться о том, чтобы они жили в мире и благополучии.

Однажды на почтовой станции в Довре двое бандитов пытались навредить тете Шарлотте, этому семейному ангелу. Что там церковный служка! Вот где она действительно позабавилась! Господин Йохан… Это был грех, но иначе было нельзя — это было в высшей степени необходимо!.. А надоедливые пациенты Тенгеля… Но они в счет не шли, все-таки они были больными.

А тот случай в Копенгагене! Конечно, во всем этом замешана она!.. А эти двое налетчиков в Сконе… самооборона, никто не спорит, но слишком уж быстро она все проделала!

И вот теперь свекровь Лив, больше всех досаждавшая ей. Все было тщательно продумано. А потом Лаурентс. У нее это тоже здорово получилось.

Довольно длинный список. За последнее время число жертв резко увеличилось, но, возможно, главные жертвы были еще впереди. И никто не подозревал в этом Суль!

Лив стояла совершенно неподвижно посреди своего роскошного дома в Осло. Она сжала руки, чтобы они не так сильно дрожали, но дрожь пробегала по ее телу — и она ничего не могла с этим поделать. «Он мертв, — думала она, — он мертв и не придет сюда!» Она дрожала всем телом, будучи не в состоянии о чем-либо думать: мозг ее отказывался работать, потому что ей могли придти в голову мысли, которые она гнала прочь. Эти мысли стали преследовать ее сразу после того, как она узнала о смерти свекрови. «Я не имею права чувствовать облегчение, — сказала она сама себе, — я… нет, я не желала ее смерти! Не желала! Бог помог мне и освободил меня!»

И вот теперь Лаурентс.

«Не думать, не думать, моя совесть не в силах противостоять этим мыслям! Похороны! Как я переживу все это? Неужели никто не приедет и не поможет мне? Мне следует думать совсем о другом. Я совсем разбита, разбита всем случившимся, я… Кто-то идет! Знакомые голоса! Знакомые, дорогие голоса!..»

В комнату вошла Суль. За ней все остальные. Лив окружили озабоченные, полные сочувствия родные лица, к ней тянулось множество рук, рядом была мать, ее теплый, ясный взгляд. «Худышка», «возлюбленное дитя»! Без умолку болтала Суль, а рядом был Даг, Шарлотта и все те, кто беспокоился о ней. Но она видела их словно в тумане.

Тенгель остановился в дверях. Он пристально смотрел на свою дочь, которую он в детстве, когда она болела, носил на руках, которую держал на коленях, обучая грамоте, которая, подрастая, нежно и сердечно улыбалась всему миру. И он не узнавал ее! Застывшее, исхудавшее лицо с синяками под глазами, растерянный взгляд, потускневшие волосы…

Отвернувшись, Тенгель закрыл лицо руками. Теперь он понял, что такое ненависть. Лаурентс Берениус и его мать должны были быть благодарны за то, что их смерть была такой быстрой и безболезненной.

Глубоко вздохнув, он вытер глаза. Сколько раз они с Силье думали съездить навестить Лив, хотя она и явно противилась их приезду. Они тактично настаивали на своем, а Лив просила немного подождать, ссылаясь на то, что еще не готова к их приезду, или на то, что Лаурентс в отъезде — а он хочет быть дома, когда они приедут…

Теперь Лив была среди своих. Каждый хотел обнять ее, поговорить с ней. Ее лицо было совершенно безжизненным. Тенгель подошел к ней — и она бросилась к нему в объятия.