День револьвера - Уланов Андрей

Это было счастье — настоящее, незамутненное. Даже и не думал, что можно быть настолько счастливым… или я умер и уже в раю?

— Кажется, в себя он приходит.

Произнесший это голос был мне незнаком. Легкий акцент… кажется, ирландский. Могут быть в раю ирландцы? Конечно же могут! Да их наверняка там тьма-тьмущая… как и везде.

— Плесни еще, Малкольм.

А вот этот голос я знал, правда, в менее хрипящем варианте. Могут ли в раю быть гоблины? Очень сомневаюсь. Тогда где же я?

Открыв глаза, я увидел склонившееся надо мной лицо. Темные глаза, черты из тех, что принято называть «благородными», седые волосы, необычно гладкая и светлая для этих мест кожа. На вид ему было шестьдесят, а на деле могло быть и куда больше. Встречаются такие среди стариков — перейдя на очередную ступеньку возраста, они садятся на неё, раскуривают заветную трубочку и следующие десять-двадцать-сорок лет почти не меняются.

А затем я сообразил, что два толстых отростка изо лба чуть повыше бровей — это рога.

— Г-господи Исусе! — прохрипел я, пытаясь левой рукой нащупать крестик на шее, а правой — рукоятку револьвера. — Спаси и сохрани!

Крестика не было, под пальцами скользила пустая цепочка — и такой же пустой была кобура.

— С-сгинь!

Демон, конечно же, и не подумал выполнять это пожелание. Вместо этого повернулся к стоявшему рядом гоблину и укоризненно качнул головой.

— Опять не предостерег ты впервые идущих ко мне.

— Не ушпель, — Толстяк потер шею. — Как раж хотель сказать… но не ушпель.

Я наконец-то нащупал крестик — на затылке. Собственно, когда лежишь на спине, да еще с наклоном в сторону головы, там и стоит искать всякие шейные побрякушки.

Заодно я нащупал там еще кое-что. Большую шишку.

— Твой револьвер у меня, — сказала Лисса, протягивая упомянутый предмет рукояткой вперед. — Извини, но другого выхода не было.

— Можно было попросить, — буркнул я, садясь. — Вежливо. Иногда это помогает.

— Не в этот раз. Ты бы сломал ему шею раньше, чем я дошла до середины: «Мистер Кейн, пожалуйста, будьте любезны разжать пальцы…»

— Он и так меня ешва не прижушил.

Возможно, мы все об этом еще пожалеем, подумал я, но произнести вслух в присутствии человека… то есть, существа в сутане — не рискнул.

— Насколько ведом твой характер мне, — сказал Малкольм, — полагаю, не столь уж виноват юноша сей.

— Виноват? Да меня бы любой суд оправдал!

— Кроме людских судов, есть и иные, — возразил Малкольм. — Взять для примера совесть — стократ жестче людских бывают приговоры её.

Я промолчал, но, видимо, и молчание мое достаточно красноречиво заявило — мистер Совесть Кейна Ханко единогласно голосует за повешенье гоблина по имени Толстяк на первом же подходящем кактусе.

— Сейчас вы иначе можете думать. Но с возрастом, — прервавшись, Малкольм нагнулся, зачерпнул горсть песка и принялся медленно высыпать его обратно на землю, — люди меняются. Так было, есть и будет. Поверьте, юноша, поверьте тому, кто видел больше людских судеб, чем песчинок в этом бархане. Я знаю, о чем говорю.

— Так вы действительно демон?

— Доподлинный.

— И-и… давно вы проповедуете?

— На этот вопрос сложно дать ответ, — демон развел руки. — Время для меня мало что значит. Не слежу я за его течением столь же пристально, как вы, смертные. Одиннадцать веков, может, больше…

— Сколько-сколько?!

— Проклятую уйму лет, вот сколько, — вмешался гоблин. — И, между прочим, это единственный настоящий Малкольм^[5] во всем свете.

— В самом деле?

— Считать себя таковым — в грех гордыни значило бы впасть, — усмехнулся демон. — Кто, кроме Всевышнего и самого святого, знает, сколько бессмертных его Слово на путь истинный направило? Одних только эльфов среди учеников его видел я не меньше пяти.

Лично я не помнил в списках святых подвижников ни одного длинноухого. Что, впрочем, ни о чем не говорило, поскольку об обращенных в святую веру демонах я до сегодняшнего дня тоже не слыхал. «Был повержен в прах», «ослеплен светом и бежал», «сгинул» и так далее — подобные случаи в житиях святых попадались буквально через страницу. Но вот чтобы заставить перейти на свою сторону… как вообще это можно проделать с созданием, не имеющим души?

— И все это время вы живете среди гоблинов? — спросила Лисса.

— Лишь в некотором роде, — ответил Малкольм. — Начинал свой путь во славу Господа я в стране скоттов…