Приют героев - Олди Генри Лайон

Ответить «да»? Сослаться на дядю-упыря, навещающего семью по вечерам? Войдите в мое положение, нам бы только отыскать дядюшкино убежище, а кол я сама обеспечу, не извольте беспокоиться…

Нет, не годится.

Значит, вынимаем из рукава козырного туза.

– Хуже. Возле этой гостиницы произошло убийство с отягчающим применением магии. Вы с Лю окажете неоценимую помощь следствию…

Вигилла повернулась к собеседнице в профиль, сделав клеймо «двух Т», украшавшее левую щеку, видимым для посторонних.

Результат превзошел все ожидания.

Тень превратилась в строительный раствор, воск – в гранитные плиты, а лицо дамы – в несокрушимую цитадель.

– Нет.

Ответ прозвучал, как пощечина.

– Подождите…

– Лю, за мной.

Мистрис Форзац резко повернулась и направилась к двери, ведущей на Черную половину отеля. Пес трусил следом, вывалив язык.

Вот тебе, подруга, и удачные предзнаменования! Вот тебе и туз козырей. Вот тебе и редчайший са-пэй, который, по слухам, берет некро-след лучше любого малефика. Придется теперь искать злополучного вредителя Андреа Мускулюса. Искать, уговаривать, убеждать, и вполне возможно, – с тем же результатом.

Вдалеке злорадно хохотал невидимка-Месроп.

– Так вы будете заселяться? – поинтересовался вернувшийся хозяин.

* * *

– Не толкайтесь!

– Вас здесь не стояло!

– Куды с быком? Куды?

– Дядя, мы в складчину! На всю деревню чохом прогадать…

– Сударыня с черной овцой! Оглохли?

– А? Где?!

– Ваша очередь!

– На куриных потрошках, оно в самый раз… на суженого-ряженого…

– Лучше на ягнячьей печени!

– На агнце, дурында, невесту раскатывают… а жениха – на курице…

Около центрального входа в Большой Гаруспициум бушевала очередь. Ожидая вызова, люди с наслаждением выясняли отношения, делились рецептами гаданий, осаживали настырных прохвостов, желающих проскочить «на рывок», и обсуждали процент сбываемости. Каждый имел при себе жертвенное животное, приведенное из дома или купленное на Туковом рынке – гаруспики работали только с парным мясом, категорически отказываясь от заморозки или строганины. Блеяли овцы, мекали козы, орали петухи, гоготали гуси, истерически кудахтали куры; полузадушенный баран издавал какие-то уж совсем непотребные звуки. Компания деревенских простофиль с трудом удерживала на растяжках матерого бугая с кольцом в носу. Бугай возражал, требовал свободы и норовил подцепить рогом унылую кобылу. Кобыла, похожая на лошадь Бедного Всадника, памятника герою отечества кондотьеру Огильи, стоически терпела.

– Вы с лошаком? Будете за мной!

Умница-Гиббус возмущенно фыркнул и, словно ненароком, отдавил копытом ногу крайнему в очереди идиоту. Идиот, мужчина с характерным прищуром, выдававшим чусонское происхождение, был с собакой – печальным и жирным бассет-хаундом. Вид бассета, топчущегося по собственным ушам, напомнил Анри про отказ вредной мистрис Форзац. По дороге вигилла размышляла, нельзя ли использовать са-пэя Лю в обход хозяйки и, скрепя сердце, решила, что увы, нельзя. Самый опытный чаклун-бестиатор, имперсонируя хозяина собаки, не способен полностью ввести в заблуждение верного слугу. А уж са-пэя обмануть не удастся ни на секунду – такой, как Лю, говорят, сердцем видит.

Объехав круглое здание Гаруспициума по ходу солнца, Анри нашла маленькую, неприметную дверцу. Сбоку, на цепи с крупными звеньями, висел дверной молоток. Размахнувшись, вигилла ударила им в левую створку, обитую рунированной бронзой.

– Посторонним вход воспрещен! – возразил молоток, разевая зубастую пасть.

– Это я, Мантикора! Кто сегодня на дежурстве?

Молоток скучно вздохнул:

– В выходные дни спать надо, до полудня. А не к гадателям шастать… Я на дежурстве, я, Рябой Джош. Заходи, подруга…

– Гиб, жди здесь. Вон газон, можешь попастись.

Естественно, с той стороны двери, в коридоре, никакого Рябого Джоша не оказалось – бывший сокурсник Анри, примат-гаруспик Джошуальд Ремиз дремал в каптерке, частично контролируя амбит-узами дверь, молоток и пространство перед входом. Хотя зачем это делалось, непонятно – обычный клиент, решив проскользнуть к гадателям вне очереди, вообще не сумел бы отыскать «дверцу для своих». А маги в очередях не стояли: каждый искренне полагал, что он с судьбой «на ты», или имел приятеля, сведущего в мантике.

Узкий коридор вел в разделочный зал. Здесь гаруспики принимали со скотобойни туши жертв, вместе с записями, фиксирующими цель гадания, и вырезали соответствующие заказу части. Стены, в качестве памятки для начинающих, были украшены мозаикой со схемами разделки. Анри вспомнилась практика на втором курсе, когда строгий жрец-наставник Лаций Умбрус, богатырь с вечно закатанными до локтей рукавами, заставлял «птенчиков» зубрить напамять: