Дороги смертников - Каменистый Артем

Сегодняшнее послание секретарю передали маги, и теперь он маялся, не решаясь побеспокоить спящего принца. На эту должность молодой дворянин попал недавно и хорошо помнил о печальной судьбе предшественника, не желая ее повторять. В разгар душевных терзаний в приемную вошел Карвинс с охапкой бумаг, явно намереваясь в ожидании приема позаниматься своими важными делами. Зная, что Монк благоволит этому неприятному человеку, секретарь расцвел в неискренне-приветливой улыбке:

– Добрый день, господин советник. Вы ожидаете приема?

Карвинс, присев за стол для посетителей, отмахнулся:

– Я не тороплюсь. Как проснется, доложите, что я здесь, – он сам меня вызовет, когда сочтет нужным.

Но секретаря это не устраивало:

– Я могу пропустить вас прямо сейчас – в его спальню. Это, конечно, не принято, но вот, передайте ему заодно это послание. Оно особой срочности – очень важное. В любое время дня и ночи подобное должны приносить принцу немедленно.

– Я вам что, мальчик на побегушках? – поинтересовался Карвинс. – Ради чего мне вашу работу делать? Впрочем, давайте – чем сидеть здесь полдня, лучше сразу отделаюсь.

Строго говоря, Карвинс совсем не спешил – мог бы и целый день здесь просидеть. Но ему было любопытно – что же такое важное в этом конверте, если запуганный секретарь решил разбудить Монка? Любопытство когда-нибудь доведет до греха, но сдержаться Карвинс не мог. Самый ценный товар – информация. А в таких вот невзрачных серых пакетиках, передаваемых магами, как раз и прячется наиценнейшая.

Охранники пропустили Карвинса беспрепятственно – его сопровождал секретарь, да и личность советника была здесь хорошо известной. Ему доверял принц, а следовательно, и для людей принца он был своим.

Осторожно постучав в дверь, Карвинс ее приоткрыл, засунул нос:

– Ваша светлость, доброе утро. Простите за раннее вторжение, но дела не могут ждать.

Спальня принца была местом, достойным отдельного описания. Комнатенка длиной в десять шагов и шириной в восемь. Если не считать любимых Монком ковров, устилавших пол, стены и потолок, то ни украшений, ни излишеств не было. Из мебели – простецкая дощатая койка, сбитая Монком собственноручно. Спал принц на тощем матрасе, набитом высушенной крапивой, укрывался колючим шерстяным одеялом, подушкой и простыней не пользовался. А еще он любил, чтобы в спальне было холодно – для этой цели пришлось помудрить с вентиляцией, и для охлаждения воздуха иногда использовали слои колотого льда.

Великие люди тоже имеют право на странности.

Высунув голову из-под старенького потертого одеяла, принц уточнил:

– Карвинс?

– Да, ваша светлость, это именно я – ваш самый преданный слуга.

– Что случилось? Медь поднялась по цене до серебра? Не могу представить другой причины, заставившей бы тебя ворваться сюда в такую рань.

– Ну что вы, ваша светлость, даже поднимись она до цены золота – я бы не осмелился вас побеспокоить. Ваш секретарь, пользуясь оказией, решил через меня почему-то передать вам важное послание, полученное от магов.

– Если там опять окажется срочная заявка на овес, я кастрирую секретаря, и тебя тоже.

– Если это окажется действительно так, я секретаря самолично кастрирую, и себя – тоже.

– Договорились. Ну раз уж ты явился, давай читай, что там нам сегодня голубые плащи принесли.

Этого Карвинсу и было надо. Сорвав восковую печать, он развернул лист серой бумаги, прокашлялся, зачитал:

– «Маранаг передает из Тиона. У нас все плохо. Хабрийцы перешли границу в двух местах. Ночью атаковали лагерь армии маршала Хораса. Там большие потери. Армия рассеяна, остатки отступают к Тиону. Второе войско врага совершило очень быстрый марш в направлении Тиона. Останавливать их нечем – армия Хораса разбита, а армия маршала Нейка оказалась в стороне от ударов. Она теперь между ними. Остальные армии к бою не готовы – стоят лагерями, собирая подкрепления. Главнокомандующий, маршал Гирато, просит разрешения скомандовать отход. Под натиском хабрийцев он не может собрать все силы в один кулак – удары противника этому препятствуют. Он хочет собрать все силы южнее Тарибели и уже оттуда атаковать вторгшиеся армии. Он просит дать ответ быстрее, так как с каждым часом положение становится все сложнее. Армии Нейка, зажатой между хабрийцами, уже сейчас будет непросто отойти. Придется бросить «слово принято неразборчиво» и пожертвовать «слово принято неразборчиво». Иначе уйти на юг он не сможет».