Две твердыни - Толкиен Джон Рональд Руэл

Наконец, Арагорн встал над главными воротами во весь рост, не обращая внимания на свист стрел. Небо на востоке начинало бледнеть. Арагорн поднял руку ладонью вперед в знак того, что хочет говорить с неприятелем.

Орки взвыли.

— Слезай оттуда! Иди вниз! — орали они. — Если хочешь с нами говорить, лезь сюда! И бери с собой Короля! Мы — боевые Урук-Хай! Мы вытащим его из норы, если сам не выйдет! Веди Короля!

— Выйти или нет — на то воля самого Короля, — ответил Арагорн.

— А если так, чего ты-то пришел? Чего высматриваешь? — спрашивали гоблины. — Хочешь нас пересчитать? Нас — туча! Мы — боевое племя Урук-Хай!

— Смотрю на рассвет, — произнес Арагорн.

— А чем тебе поможет рассвет? — издевались орки. — Мы — боевые Урук-Хай, не боимся воевать, нам все равно, ночь или день, тихо или буря. Мы пришли убивать и убьем вас при солнце быстрее, чем при луне. Свет тебе не поможет!

— Никто не знает, что принесет день, — сказал Арагорн. — Уходите, ибо наступил день вашей погибели.

— Слезай со стены, не то подстрелим! — кричали орки. — Тебе нечего сказать!

— Есть, и вот что я скажу, — произнес Арагорн торжественно. — Никому и никогда до сих пор не удалось взять штурмом Рогатую Башню. Отступите, если не хотите погибнуть. Ни один из вас не уйдет отсюда живым, чтобы отнести на север весть о вашем поражении. Вы еще не знаете, что вам грозит.

Когда Арагорн говорил так, стоя на развалинах ворот, в нем чувствовалось столько силы и уверенности, что не один дикий горец замолчал и стал оглядываться. Некоторые с сомнением поглядывали в небо. Но орки громко смеялись. Град стрел и дротиков полетел на стену. Арагорн спрыгнул во внутренний двор.

Раздался гул, из-под стены вырвался язык пламени. Арка ворот, на которой только что стоял рыцарь, рухнула и рассыпалась в пыль. Завал разлетелся, Арагорн бегом бросился в Башню к Королю.

В тот самый момент, когда рухнули ворота, а передовые отряды орков готовились к новому нападению, по всей Долине за их плечами разнесся шепот, как шелест ветра, и с каждой секундой этот шепот и шорох нарастал, пока не поднялся общий крик о новой опасности, бросивший в рассвет странную весть.

Орки, стоявшие под стенами, обернулись на этот крик и заколебались, еще ничего не понимая.

И тогда неожиданно и устрашающе Башня загудела голосом Большого Рога Хельма. Орки задрожали. Многие упали ниц, закрывая уши когтистыми лапами. Из Теснины ответило эхо. Звук Рога многократно повторился, будто над каждым обрывом стоял герольд… Осажденные тоже прислушались: рог не умолкал. Его призыв становился все громче, все ближе, все грознее, будто горы отвечали друг другу, собираясь в бой.

— Хельм! Это сам Хельм! — закричали рохирримы. — Хельм проснулся и возвращается на поле боя! Он будет биться за Короля Феодена!

Под эти крики появился Король Феоден на белоснежном коне, с золотым щитом и длинным копьем; по правую руку от него скакал Арагорн, наследник Элендила, по левую и за ними — достойнейшие воины из рода Юного Эорла. Небо поголубело. Светом брызнул рассвет. Ночь кончалась.

— Вперед, племя Эорла!

С громким боевым кличем роханские всадники обрушились на врага. Вихрем пронеслись их кони вниз, по камням, через дамбу, сметая с пути исенгардцев, давя их, как ветер стелет траву.

Из глубины Теснины послышались громкие голоса выбегавших из пещер воинов. Они погнали орков по ручью к валу. Из Башни вышли все мужчины, способные поднять оружие, и тоже бросились в бой. А рога все играли, и эхо разносилось по долине.

Король со свитой гнали коней вперед. Под их мечами, саблями и копьями падали сраженные военачальники и простые солдаты. Ни орки, ни горцы не встретили их грудью, как подобало бы храбрецам. Открыв спины и подставив плечи под разящие мечи, опустив лица к земле, они удирали с визгом и воем от непонятного страха, который принес им рассвет.

Так выехал Король Феоден через Хельмские Ворота и так прорубил себе дорогу до старого вала. Там весь отряд остановился. День уже настал. Солнечные лучи били в острия копий. Но люди Феодена молча смотрели на долину, не узнавая ее.

Там, где вчера лежали широкие поля, зеленела степь, сегодня чернел лес. Огромные деревья, нагие и молчащие, сплетенные ветвями, стояли плотными рядами, поднимая высоко вверх седые безлистные кроны. Их толстые корни скрывались в высокой траве. Под ними залегла густая темнота.