Страж - Пехов Алексей Юрьевич

— Хотел бы я знать — есть ли здесь приличный трактир? — поинтересовался Проповедник, как будто для него это имело какое-то значение.

— На приличный трактир у меня не хватит денег, — ответил я.

— Ну и как тебе ощущать себя нищим? И какого, прости господи, дьявола, ты отдал почти все сбережения Шуко?

— Ему предстоит долгое путешествие в землях, где никто не слышал о «Фабьене Клемензе и сыновьях».

— Как будто здесь о них слышали! Уверен, никто тебе не даст взаймы.

— Мне вполне хватит, чтобы себя прокормить. Если здесь есть работа, то будут деньги. А нет — послезавтра я планирую оказаться в Оттерупе. Там полно банков.

Почти при въезде в городок раскинулось небольшое поле с тёмно-оранжевыми тыквами. Вот уж не знаю, почему их до сих пор не собрали, по мне — так давно пора, но оранжевые пятна на тёмно-коричневой земле смотрелись весело. Пожалуй, тыквы были самой яркой краской в окружающем пейзаже.

— Глянь на Пугало, Людвиг. — Проповедник обратил моё внимание на нашего спутника.

Пугало стояло возле ограды и таращилось на своего соломенного двойника.

— Видать, встретил друга, — хмыкнул старый пеликан.

— Порой твои шутки совершенно не к месту, — сказал я. Он не согласился с моим утверждением, привычно вытер кровь со щеки и выдал ещё один комментарий:

— Небрежная работа. Я такого страшилу в жизни не испугаюсь. Жалкое зрелище. К тому же он ещё и промок, в отличие от нашего. Эй! Эй! Ты что удумало?

Пугало, не обращая на него внимания, перебралось через ограду, оказалось рядом с коллегой. Обошло по кругу, внимательно разглядывая, а затем, постояв несколько мгновений, выхватило серп.

Два быстрых взмаха, и несчастное страшило развалилось на куски вместе с шестом, на котором торчало. На моё счастье поблизости никого не было, иначе бы пошли разговоры о чертовщине, да ещё и меня к этому приплели.

— Чего это оно? — озадаченно спросил Проповедник.

— Видно, тоже не понравился его внешний вид, — совершенно серьёзно произнёс я.

Пугало между тем подошло к ближайшей тыкве и подняло её с грядки.

— А это, как я полагаю, военный трофей, захваченный на территории врага, — прокомментировал я его действия.

— Мародёр! — возмутился Проповедник.

— Если хочешь тащить её с собой, то будь добр идти в одиночку, — сдерживая смех, сказал я Пугалу. — Не желаю, чтобы за мной по воздуху плыла тыква. Меня точно отправят на костёр за колдовство и за то, что я собираюсь украсть городской урожай. Найдёшь меня после.

Оно не возражало.

Трактир, на вид не грозивший мгновенно опустошить мой худой кошелёк, я нашёл спустя десять минут и с радостью ввалился в тёплый пустой зал. Хозяин очень удивился моему появлению, но мы быстро сторговались о комнате и ужине. Я сумел сбить цену, поселившись на первом этаже, и за едой расспросил его о том, есть ли в городе какие-нибудь неприятности.

— Кроме отсутствия клиентов? Никаких, — ответил мне хозяин.

Я решил не верить на слово и успел до темноты обойти улочки. Не встретив ни одной души, ни хорошей, ни плохой, вернулся обратно в комнату. Пугало уже сидело за столом и под внимательным взглядом Проповедника вырезало в тыкве рожу. Работало оно неспешно, всё тем же серпом, и личико у овоща получалось не в меру злобным, зубастым и отталкивающим.

— Приехали, — сказал я, повалившись на постель. — Когда владелец трактира её завтра обнаружит, он сочтёт меня сумасшедшим. Ты решило отпраздновать скорый конец октября?

Оно отрицательно покачало головой, разумеется, ничего мне не объясняя. Я не стал гасить свечу и заснул со светом, слушая, как работает Пугало да ворчит на него Проповедник.

Наутро тыква была готова, и на меня свирепо скалилась зубастой пастью круглая оранжевая харя с прищуренными хищными глазёнками. От неё явственно веяло жутью, и я, приподнявшись на локте, долго разглядывал произведение пугальского искусства.

— Ну и как тебе? — язвительно поинтересовался Проповедник моим мнением. — По мне, так будь я жив и увидь такое ночью, испугался бы до полусмерти.

Пугало, наслаждавшееся результатом, посмотрело на меня, ожидая вердикта. Я сказал, что думал:

— У нашего приятеля настоящий талант скульптора, точнее резчика серпом по овощам. Работа мастерская. Ничуть не хуже, чем у папских мастеров, делающих усыпальницы для понтификов.

Оно приняло похвалу и поклонилось.