Сказки и истории - Фрай Макс

С Сашей мы крепко дружили примерно полгода и "додруживали", т.е. мирно приятельствовали года два, потом моя крыша начала съезжать в ином каком-то направлении, и меня не стало рядом.

Тут должен быть заключительный абзац, посвященный прочим прекрасным людям, сбывшимся и несбывшимся дружбам, любви и смерти. Но от заключительного абзаца я вас избавлю. Что-что, а уж такую малость я могу сделать для прекрасных незнакомых людей, которые время от времени, сами того не ведая, прибавляют все новые и новые строчки к моему самому, черт побери, длинному списку в мире.

©Макс Фрай, 2004

Про абрикотин

Домашняя абрикосовая наливка, самый вкусный из алкогольных напитков, какие мне когда-либо доводилось пробовать.

Мой папа готовил его из жерделек, - не знаю, правильно ли пишу это слово, но у меня дома его именно так произносили. Это, если кто не знает, такой недоокультуренный сорт, очень мелкие абрикосы. Они долго остаются твердыми и безвкусными. Нужно ждать, чтобы эти плоды зла перезрели, наполнились медовой гнильцой - в таком состоянии прочие фрукты уже выбрасывать нужно, а жердельки как раз можно начинать есть.

В городе О., надо понимать, этого добра полно. Абрикосовые деревья растут прямо во дворах, ютятся между хрущевскими пятиэтажками и панельными высотками. У нас во дворе как раз и было тако дерево. Очень старый огромный абрикосище.

Папа собирал то, что нападало, каждый день, по дороге с работы. Конкурентов у него не было: соседи от дармового угощения носы воротили. Но папа мой был храбрый охотник и собратель, настоящий первобытный человек. Мимо съедобного пройти не мог. Он и меня так воспитал, но я все же обычно держу себя в руках, а он давал волю здоровым инстинктам.

Дома он складывал добычу в десятилитровый бутыль. Положит туда абрикосы (разломив пополам и вынув косточку), добавит сахару, бутыль марлей завяжет - и на солнышко. На следующий день - еще слой положит, и так до победного конца. Бутыль наполнялся дней за пять, потом рядом с ним на подоконнике ставили еще один, и еще. Дворовй абрикос был зверюга: три - четыре бутыля божественного нектара мы от него получали. А в хороший год и больше.

Потом мы с папой разъехались, но пару раз за лето мне доводилось отведать абрикотину у него в гостях: в папином новом дворе тоже росли абрикосовые деревья. Ну, они там почти везде растут.

Мне папа, ясное дело, свое тайное знание передал, и несколько июлей кряду у меня на подоконнике появлялись бутыли с дивным оранжевым содержимым. Век их был короток: не всякой наливке давали набрать градус, порой так выжирали, не пьянея, но щурясь от орального счастья.

А вот из тех абрикосов, которые продаются в Москве, нектара не сделаешь, разве брагу какую мутную. В этом смысле москвичи, конечно, прокляты. И не только москвичи.

©Макс Фрай, 2004

Про нарды

Так вышло, что игра в нарды для меня всегда была косвенно связана со смертью. Моим первым учителем стал отец, который, выйдя на пенсию, стал подрабатывать в похоронном бюро, где нарды, "шеш-беш" (папа почему-то говорил: "чиж-беш") были не просто способом скоротать досуг между утренними и вечерними похоронами, но частью корпоративного стиля.

Веселые пожилые музыканты из этой мрачной конторы с удовольствием принимали меня в игру. Там играли в так называемые "длинные нарды", игру спокойную, неторопливую, предтечу более популярного Backgammon, а также триктрака, гаранкуэта, гул-бара и великого множества других вариаций. Игроки в длинные нарды в начале игры выстраивают свои шашки на одном поле; бить шашки противника, как принято в Backgammon, в этой игре нельзя, на поле занятое одной чужой шашкой попросту не вступают. Цель простая и понятная - вернуться домой раньше, чем это сделает ваш оппонент.

Ставкой в игре обычно была выпивка, которую совали в карманы музыкантов родственники очередного покойника, и только мне, неразумному подростку, не приобщившемуся к культу мертвых, приходилось рисковать своими кровными гривенниками. Впрочем, фамильные драгоценности и школьные завтраки не пострадали: в "длинные нарды" мне всегда везло.

Backgammon мне удалось освоить много позже, в самом начале девяностых; этой игре меня научили работники кооператива с прекрасным названием "Аид". Несмотря на зловещую вывеску, ребята просто торговали книжками, холодильниками и компьютерами; имя бога подземного царства казалось им благозвучным, к тому же оно было коротким, а это, как мне объяснили, очень хорошо для логотипа, печатей и штампов.