Страх - Сандему Маргит

— Да, это так.

Ощутив в глубине души смутный страх, Винни спросила:

— И Натаниэль… он и есть самый особый избранник?

— Да, это он. В этом нет никаких сомнений. Мы ждали его четыреста лет. Однажды, в 1600-х годах, у нас был такой избранник. Его звали Тарье. Но он был убит одним меченым, прежде чем кто-то понял, что Тарье избранный. Но Натаниэль намного сильнее его.

— В каком смысле?

— В нем соединились пять мощных сил. Он — особый избранник Людей Льда. Он — черный ангел. Он — демон ночи и демон шторма. И к тому же он седьмой сын седьмого сына.

Винни, выросшая в строго-религиозной среде, отшатнулась, услышав все это. Ей показалось, что сидящая перед ней женщина не в своем уме. Но Рикард тоже однажды упоминал о черных ангелах. Ведь не могли же все в этом доме быть сумасшедшими!

— Я вижу, что ты настроена скептически, — с печальной улыбкой произнесла Бенедикте. — Но ведь ты не видела еще Имре.

— Кто такой Имре?

— О, это не просто так! Его дедушка был сам Люцифер!

— Фу, ну и шуточки же у тебя, — с отвращением произнесла Винни.

— Ты считаешь Люцифера дьяволом. Но это не так. Люцифер был могущественным ангелом света, но потом стал черным ангелом.

Стараясь быть вежливой, Винни неохотно спросила:

— Значит, Имре тоже черный ангел?

— Частично. Его бабушка была Сага из рода Людей Льда, долгожданный ребенок Анны-Марии и Коля. Она встретила Люцифера и родила от него двойняшек. Один из них был просто чудом, другой — злобным меченым. Первый из них, Марко, обладал особыми качествами, и его сын Имре унаследовал их от него. Тенгель Злой знает, что существует кто-то, обладающий страшной силой и способный противостоять ему, но он не может увидеть Имре. Он может увидеть его только здесь, на Липовой аллее, или в долине Людей Льда. Поэтому Имре редко бывает здесь, в точности так же это делал до него Марко.

— А маленький Натаниэль? Ваш… злобный предок боится его?

— Он вынужден его бояться. Как видишь, Криста и Абель не задержались здесь с мальчиком, стараясь как можно скорее увезти его в другой конец Осло.

Вздохнув, Винни удрученно произнесла:

— Мне следовало бы, конечно, считать все это вздором, но я слишком уважаю вас всех, чтобы относиться к этому так. И после того, что сказал мне Натаниэль, мне стало как-то не по себе.

— Да, он предупредил тебя, — кивнула Бенедикте. — Ведь я еще не сказала тебе все. Женщины, рождающие меченых, обычно умирают.

— Рикард намекал вчера на что-то в этом роде. Он сказал, что твоя мать умерла, родив тебя.

— Да. Тем не менее… Хотя я и не красавица, все же я не из самых худших меченых. Ведь среди меченых бывают настоящие монстры.

— Значит, слова Натаниэля, обращенные ко мне и Кристофферу, можно понимать так: если я выйду замуж за Рикарда, я рожу меченого, а Кристоффер спасет мне жизнь?

— Абсолютно верно. Мы все поняли это именно так. Рикард был очень огорчен. Он уже говорил со мной об этом. Он готов ради тебя остаться неженатым, хотя он по-настоящему любит тебя.

Винни была просто ошеломлена, она слишком много узнала за один раз.

— И тогда Натаниэль останется без поддержки?

— Да, помощи ему ждать будет не от кого.

— Но ведь Кристоффер спасет мою жизнь?

— Кесаревы сечения делают теперь чуть ли не каждый день. Но иметь в семье меченого ребенка — большая ответственность, и Рикард хорошо понимает это.

Винни никогда не отличалась особым мужеством. Но теперь она вдруг почувствовала себя готовой к борьбе. Расправив плечи, она сказала:

— Если Рикард согласен иметь такого ребенка, то я тоже согласна!

Бенедикте встала и обняла за плечи тоже вставшую из-за стола молодую женщину.

— Добро пожаловать в нашу семью, Винни! — сказала она. — Давай позовем Рикарда и скажем ему обо всем! И к тому же, кто знает, может быть, у тебя родится такой же ребенок, как Натаниэль! Такой же прекрасный и замечательный во всех отношениях!

— Возможно… — нервозно улыбнулась Винни.

Но она знала, что это не так. Она помнила скорбь в глазах Натаниэля.

«Ты будешь много плакать», — сказал он ей.

Значит ее ребенок не будет таким замечательным!

«Но у тебя будет и радость… И все закончится хорошо».

Как ей следовало все это понимать? У нее было еще время, чтобы подумать. Она могла еще помешать тому, чтобы ее собственный ребенок впоследствии вступил в борьбу с неизвестными, страшными силами… с самим Злом?