Самый сердитый гном - Юрин Денис

Хитроумный Матеус удлинил цепочку торговой операции всего на одно звено. Он не контролировал сделки, а проводил их сам, не обменивал сталь на продукты, как делали гномы ранее, а продавал ее на столичном рынке, пуская всего незначительную часть получаемой прибыли на закупку продовольствия у непритязательных провинциальных дворян; барыш, естественно, оседал в его бездонных карманах. Фактически махаканский чиновник богател одновременно за счет родного государства, ничего не знающего о его махинациях, и альмирских купцов, которых гном лишил стабильного источника баснословной прибыли. Оказалось, что находиться между двух огней не так уж и опасно, как предполагал Матеус, только берясь, за дело. Махакан был доволен, что получает зерно вовремя и в достаточных количествах, а столичные купцы молчали, боясь былых связей именитого гнома при дворе.

Однако не все шло гладко. Оставшись с людьми, Матеус стал жертвой беспристрастного и жестокого правила жизни: «За все нужно платить – или расплачиваться!» Гном был готов расстаться с деньгами, но, к сожалению, ему приходилось расплачиваться. Сидя на мешках с золотом, торгпред не чувствовал себя счастливым, поскольку не мог купить себе ни уважения в обществе, ни элементарных житейских благ. Филанийские законы были строги ко всему «не человеческому». Согласно королевским указам, нелюди не могли покупать дома и рабов, вступать в браки с людьми, торговать от своего имени и т. д., и т. д., и т. д. Жить среди глупых правил и строгих ограничений было бы невыносимо трудно, если бы не находились люди, всегда готовые за мзду прикрыть грязные делишки и маленькие шалости гнома своим «добрым именем».

– Мне нечего больше добавить, господин представитель, – прервал воспоминания Матеуса голос сидевшего напротив заросшего и грязного гнома.

Фельдсеркрауцер облокотился на стол и, деловито нахмурив брови, сделал вид, что напряженно осмысливает услышанное. Медленное, ритмичное постукивание о стол ножичком для заточки перьев и невнятное бурчание, имитирующее мысли вслух, помогали Матеусу разыграть перед легковерным, но очень вспыльчивым и опасным визитером абсурдный спектакль полного сочувствия и понимания, доверительного разговора «тет-а-тет».

На самом деле Матеус не услышал за последние полчаса ничего нового, он был в курсе злоключений, выпавших на долю караванщика, а сейчас просто усыплял бдительность незваного гостя, тянул время, пока в его кабинет не ворвется городская стража и не арестует дерзкого преступника. Конечно, в глубине души торгпреду было искренне жаль несчастного служаку-караванщика, стечением безжалостных обстоятельств заброшенного за грань закона, но сделать он ничего не мог…

– Господин Зингершульцо, вы говорили чрезвычайно убедительно, и я поверил бы каждому вашему слову, – прервал гнетущее молчание Матеус, как только в дверном проеме за спиной Пархавиэля появилась плешивая голова дежурного секретаря и кивнула несколько раз, подавая знак, что стража уже на месте, – если бы не свидетельства очевидцев ваших гнусных злодеяний и не рапорт командира конвоя о дезертирстве из рядов отряда троих солдат, – продолжил Матеус таким же невозмутимым тоном. – Господин Зингершульцо, сопротивление бесполезно, сейчас вы будете арестованы и переданы в руки местных властей, поскольку все преступления были совершены вами на территории Филанийского королевства.

– Чего?! – успел лишь удивленно выкрикнуть Пархавиэль, в гневе вскакивая со стула.

Слова торгового представителя послужили сигналом, по которому в кабинет ворвались четверо стражников в тяжелых кирасах и открытых полушлемах фиолетового цвета. Действия служителей правопорядка были слаженными, отточенными и быстрыми, они не оставили застигнутому врасплох Пархавиэлю ни единого шанса на побег. Уже через пару секунд гном бессильно барахтался на полу, рыча от злости и сотрясая воздух криками о своей невиновности, а солдаты, явно привычные к подобному поведению своих подопечных, невозмутимо продолжали опутывать беспомощное тело крепкими войлочными веревками.

– Послушайте, господин представитель! – прокричал, выплевывая изо рта кляп, еще сопротивляющийся десятник. – Это ложь, мы втроем были посланы на разведку, найти вас, мы не предатели, не дезертиры. В шахте гибнут остатки отряда, умирают от ран, помогите им!

Пархавиэль замолчал, одному из стражей все-таки удалось всунуть ему в рот кляп.