Таня Гроттер и Золотая Пиявка - Емец Дмитрий

Покачиваясь на волнах боли и наслаждаясь малейшим её затишьем, Таня наконец уснула. Как долго она спала, она не знала, но, вероятно, недолго, потому что среди ночи её разбудили глухие удары.

Тибидохс сотрясали раскаты грома, заставлявшие это приземистое, похожее на каменную черепаху строение вздрагивать до самого подвала.

В окна магпункта хлестал ливень. Казалось, снаружи по стеклам течет река. Брызги просачивались в щели, плохо законопаченные заклинаниями, и лужами натекали на полу и широком подоконнике. Ежесекундно небо прочерчивалось огненными стрелами молний – двумя-тремя одновременно. Тане, кровать которой стояла совсем близко к стеклу, чудилось, будто все молнии бьют в одну точку – в чердак Большой Башни.

Неожиданно Таня вспомнила слова Соловья: «Да только гриф все равно треснул!» Тане стало жутко. С трудом дотянувшись до стула, на котором лежала её одежда, девочка достала записную книжку и стала поспешно её перелистывать.

Шпоры по нежитеведению, рецепты, как успокоить разбушевавшегося дракона... Где же это? Ага! Вот она – инструкция по использованию магического контрабаса! Как славно, что когда-то она догадалась переписать её с бересты, и ещё приятнее, что эти записи не исчезли, как это случалось при попытке продублировать запретное заклинание!

Голубоватые вспышки молний выхватывали об-рывки фраз. Стекла содрогались при каждом ударе грома:

"Данный контрабас... волшебником Феофилом Гроттером... для полетов на Лысую гору... тонкой магии... материала... палубные доски Ноева Ковчега... внутри грифа Веревка Семнадцати висельников, обрывавшаяся...... казнить невиновною...

...избегайте столкновений с твердыми предметами! Нарушение правил........... высвобождению мощного проклятия, содержащегося в Веревке..."

Таня выронила записную книжку. А что, если Веревка Семнадцати висельников лопнула и эта жуткая гроза – явно магическая по происхождению – была как-то связана с высвобождением древнего проклятия?

Но сейчас Таня слишком устала, чтобы размышлять о туманных намеках прадедушки Феофила. Мало ли что могло померещиться мнительному ворчливому магу, жившему несколько столетий назад? Магу, чей голос жил в её кольце?

Девочка закуталась в одеяло. Было сыро. За перегородкой сладко причмокивал губами Баб-Ягун. Изредка он переставал причмокивать и сердито, явно во сне, говорил кому-то: «А ну брысь отсюда, не то рога обломаю!» И снова причмокивал.

В стекло и по покрытому черепицей выступающему козырьку магпункта хлестали тяжелые струи дождя. Это был не просто ливень. Казалось, сам океан, заключенный в невидимую чашу, завис над островом и спешит теперь излиться на Тибидохс.

Таня закрыла глаза и уснула под неумолчный шум дождя, порывы ветра и раскатистый гром...

Змей Времени – странное существо. Свернувшись в кольцо, он лежит где-то в бесконечности, и в великом множестве его чешуек заключены минуты, дни, годы и столетия. Шепчутся, правда, что некогда на змея наложил заклятие сильный черный маг Людвиг Сморкач. Суть этого заклятия состоит-де в том, что в самые лучшие свои минуты время всегда бежит слишком быстро, в минуты же неприятные – растягивается, как холодные макароны, которые наматываются на вилку и никак не закончатся.

Именно об этом и о промелькнувших незаметно каникулах Таня размышляла на первом уроке практической магии, с омерзением заглядывая в свой провонявший за лето склизкий котел, по дну которого ползали отвратительные белые опарыши, ухитрившиеся завестись не без помощи многочисленных тибидохских мух. Зато профессор Клопп был этим крайне доволен, утверждая, что грязь придает котлам дополнительные магические возможности.

«Ничего себе отдых! Три недели проваляться в магпункте, чтобы потом выяснилось, что после костеросток нельзя купаться! Что толку быть волшебником, если тебе разрешается меньше, чем самому обычному лопухоиду?» – размышляла Таня, попутно стараясь не пропустить объяснений профессора Клоппа.

Сморщенный профессор практической магии неторопливо прохаживался по классу и, зыркая во все стороны ехидными, цвета высохшей апельсиновой корки глазками, бубнил:

– Для приготовления эликсир предвидения ви взяль один большой лист лопух и завернуль в него цветок папоротник и мелко толченый камень агат. Записаль? Потом ви добавляль гробовой щепка, драконий слизь, шерсть дохлый крыса, камешек из куриный зоб и вариль все в болотный вод. Когда вариль, ви не должен опускать туда ложка, а мешаль все отрубленный лягушачий лапка! Если ви все сделаль зер гут, то когда жижа закипель – произойти кое-что интересный! Все записаль? А теперь шнель, шнель, юный тупиц! Делаль все, как я сказаль! А я буду посмотрель на вас с величайший наслаждений!

В голосе у профессора Клоппа послышалось скрытое злорадство, настолько плохо скрытое, что его заметили все ученики. Даже профессорская любимица Рита Шито-Крыто настороженно подняла голову. Гробыня Склепова прищурилась, пытаясь первой сообразить, в чем будет заключаться приготовленная Клоппом гадость.

Понукаемые нетерпеливо подпрыгивающим Клоппом, второклассники принялись толочь агат и доставать из кожаного мешка цветки папоротника. Тем временем Гуня Гломов, переведенный во второй класс лишь потому, что в первом он смертельно надоел всем преподавателям, гонялся за дохлой крысой которая проявила необычайную прыть и удрала, тяпнув Гуню за палец.

Профессор Клопп разворчался, заявив, что крысу оживил кто-то из старшеклассников и что он, Клопп, обязательно сообщит об этом безобразии Поклеп Поклепычу. Наконец Клопп успокоился, выпил две ложки коньяка с желчью и даже разрешил Рите Шито-Крыто частично ощипать свою жилетку, которую, не снимая, носил уже много столетий подряд.

– Вот уж не думал, что она у него крысиная! – морщась, прошептал Тане Баб-Ягун.

Таня разожгла под котлом огонь и, помешивая лягушачьей лапкой, стала дожидаться, когда забурлит болотная вода. Изредка на поверхность всплывал то разваренный лопух, то цветок папоротника. Гробовая щепка, как стрелка компаса, задумчиво кружилась в поднимавшихся со дна вонючих пузырьках.

Одновременно Таня с любопытством наблюдала за Ванькой Валялкиным, который только что, попытавшись незаметно съесть котлету, уронил её в котел. Теперь из котла валил густой оранжевый дым;

Ванька пытался спрятать его от Клоппа, накрыв котел крышкой. Но это не помогало. Дым все равно валил, да ещё скрипел ржавым старческим голосом. Должно быть, Ванька потревожил покой какого-то древнего джинна. Теперь джинн буянил и рвался на свободу.

Как Ванька ни старался и ни налегал на крышку, профессор Клопп обнаружил это безобразие. Единственной красной искрой он заставил джинна улетучиться, а Ваньке влепил в журнал жирную двойку.

Баб-Ягун и Жора Жикин, основатели секретного «Ордена тупиц», немедленно поздравили Ваньку с почином, а Гуня Гломов тряс ему руку до тех пор, пока сам не получил пару. Только тогда Гломов успокоился и удовлетворенно опустился на место.

Внезапно Дуся Пупсикова подскочила едва ли не до потолка и, чудом не опрокинув котел, радостно завопила:

– Ай! Мне все-таки подарят кожаный комбинезон! Какая я в нем миленькая!

Кинувшись к котлу Дуси, второклассники увидели, что он уже бурлит и от него разит болотной жижей. Остальное могла видеть только сама Пупсикова, продолжавшая восхищенно визжать что-то про кожаный комбинезон.

– Зер гут! Пупсикофф все сделаль правильно! – одобрил Клопп.

Минуту спустя жижа закипела у Риты Шито-Крыто. В отличие от Пупсиковой, скрытная Рита сохранила то, что увидела, в тайне. Она лишь впивалась в бурлящий котел глазами и загадочно улыбалась.

А потом... потом все только и делали, что бросались от одного котла к другому. В воздухе висел вонючий дым, от которого слезились глаза и першило в горле. Один только профессор Клопп, обожавший кошмарные запахи, с наслаждением втягивал его своим похожим на утиный клюв носом и загадочно ухмылялся.

Таня кинулась было к Баб-Ягуну, крикнувшему, что видит результаты полуфинала чемпионата мира по драконболу, как вдруг что-то забурлило совсем близко. Она поняла, что закипел её собственный котел.

Забыв обо всем, Таня наклонилась над котлом и стала нетерпеливо всматриваться в дымящуюся жижу. Долго она ничего не видела, кроме совсем уже разварившегося лопуха и радужных маслянистых разводов драконьей слизи. Таня подумала, что что-то напутала с приготовлением эликсира. Решив скрыть это от профессора Клоппа, чтобы не получить пары и не быть записанной в «Орден тупиц», девочка хотела притвориться, что что-то видит. Она опустила голову ниже и внезапно поняла, что котел куда-то исчез. Очертания класса размылись. Прямо перед Таней кто-то стоял.

Она рванулась, вскрикнула и куда-то провалилась...

Очнулась она от резкого запаха. Оглядевшись, Таня поняла, что сидит на стуле, вокруг столпились второклассники, а профессор Клопп держит у неё перед носом пузырек с нашатырным спиртом.