Год Крысы. Путница - Громыко Ольга

— А я бы все испортила, да? — понимающе спросила Рыска.

— Нет! То есть… Я правда был уверен, что на хуторе тебе лучше. А мне лучше в городе. Прости меня, пожалуйста. — Жар покаянно понурился и тут же снова вскинул голову: — Но что я поехал с тобой ради денег, белокосый врет! И за его спиной я вовсе не прячусь, если надо — хоть сейчас соберусь и уеду!

— Я знаю, — успокоила его подруга. — Но давай хотя бы попробуем вместе пожить, по-честному, а? Вдруг тебе понравится!

— Тогда простишь? — с надеждой уточнил парень. Девушка рассмеялась и, привстав на цыпочки, звонко чмокнула его в щеку.

Когда Альк наконец вернулся, гладкий и посвежевший, Рыска отмывала деньги — старательно, с золой, а то мало ли какую заразу крысы вместе с ними притащили! На столе стояла сковородка с сытной, на шкварках, яичницей. Нетерпеливый Жар уже разделил ее на три части и облизал вилку. Несколько раз, так что теперь между частями зияли щели шириной с палец.

— Все-таки странно это, — задумчиво сказала девушка, бросая на расстеленную тряпку очередную горсть мокрых монет, — почему вдруг крысы решили тебя озолотить?

— Омедить, — ехидно поправил Жар. — А чтоб еды притащили, можешь приказать? Или одежду новую?

— Ни-че-го я не приказывал, — уже с раздражением в который раз повторил Альк. — Даже и не думал. Разве что…

— Что?

— Я вчера медьку подобрал. — Саврянин поглядел на сохнущую кучку монет, но искать в ней вчерашнюю находку было бесполезно.

— Может, она волшебная была? — с приятным еканьем сердца предположила Рыска. — Из заколдованного клада? Кто одну нашел, к тому и остальные сбежались.

— Сказочница, — фыркнул саврянин, принимаясь за еду. В чудеса Альк давно не верил. По крайней мере в добрые.

— Тогда б они своим ходом прикатились, раз волшебные, — заметил Жар. — И почему именно крысы-то, а не мышки или птички?

— Ой, как представлю, что они ночью по всему дому бегали… брр. — Девушку передернуло. — Теперь спать буду бояться.

— А ты в ларе ложись, — с серьезным видом посоветовал саврянин. — И запрись изнутри.

— Там же душно! — купилась Рыска.

— Зато не страшно.

— Главное, чтоб он в следующий раз бобров не приманил, — захихикал Жар. — А чего? Та же крыса, только хвост веслом.

Девушку закончила помывку, пересыпала деньги обратно в горшок и с усилием поставила его на лавку рядом с Альком. — Вот.

— Что? — не понял саврянин.

— Ну это же твои, забирай!

— В счет долга, — пренебрежительно отмахнулся тот.

Рыска хотела возразить: мол, ничего ты нам не должен, с распиской-то мы сами оплошали, но внезапно поняла — для Алька, возможно, это сейчас единственный смысл жизни. Пусть дурацкий, но другого просто нету.

— Ладно, — покладисто согласилась она, подхватывая горшок. — Тогда еще восемьдесят девять осталось. И полтора сребра.

— Я помню, — проворчал саврянин.

* * *

В «Стрелолист» Альк пришел как раз к открытию. Собравшаяся у входа толпа радостно рванулась внутрь: жарища стояла такая, что босиком по мостовой только бегать и можно — но бегать в такое пекло?! Лучше засесть в теньке с запотевшей кружечкой.

На вышибалу косились с интересом, наверняка обсуждая, однако нарываться никто не пытался. Служанка — та, смугленькая, что вчера подсмеивалась, — сменила тон на уважительный и даже слегка заигрывала, но безуспешно. Впрочем, от кваса саврянин не отказался, сдержанно поблагодарил, укрепив девчонку в желании проверить, так ли белокосый искусен в иных сражениях.

— Ты б хоть палку какую взял, — упрекнул его кормилец, проходя мимо. — Железяки те же Сивины.

— Зачем? Мне не нужна железяка, чтобы чувствовать себя мужиком, — непочтительно отозвался саврянин.

Хозяин осуждающе покачал головой: небось прогулял уже сабли, сразу видно — бедовый парень!

— Вот отобьют тебе всего мужика-то — и нечем будет похваляться, — пригрозил он.

Альк не ответил. Взял уже один раз. Палку с железякой. Нет, пусть лучше сабли дома лежат, так надежнее.

Кормилец поцокал языком, сокрушаясь о печальной участи упрямца, и вернулся за стойку.

К вечеру жара начала спадать, и народ ожил, зашевелился. Двоих пришлось выставить, одного — не впустить. Альк стал обладателем охотничьего ножа, левого сапога и длинной царапины поперек щеки. Сапог, правда, пришлось вернуть: оказалось, что он принадлежит местному кузнецу, с которым хозяин кормильни ссориться не желал. Но саврянин отвел душу, так запустив сапогом с крыльца, что кузнец еще два дня не мог подойти к горну.