Ведьмы из Эсткарпа - Нортон Андрэ

И глаза открылись, и он заглянул в эти черные зрачки — веки от изумления, будто узнавая, поползли вверх, понимая угрозу, словно Саймон был острием грозного оружия, что наносило разящий удар.

Глаза глядели в глаза. И помалу все — и плоское лицо, и металлическая шапка над ним, все, кроме глаз, исчезло из памяти Саймона. И как тогда в Карее, он ощущал, что сила из его руки истекает в ладонь ведьмы, так и теперь он чувствовал, что эта буря в душе не могла быть рождена лишь его собственным гневом, что он сам был всего лишь самострелом, выпустившим убийственную стрелку.

Поначалу колдерит держался уверенно, теперь же он хотел лишь оторвать свой взгляд, вырвать разум из этой битвы, слишком поздно осознав, что попал в ловушку. Но челюсти уже сомкнулись, и все сопротивление этого человека из Горма не могло избавить его от участи, которую он уготовил себе, самонадеянно поверив в собственную магию.

И вдруг разум Саймона напрягся и словно выстрелил всей мощью в противника. Паника забилась в его глазах, уступила место откровенному ужасу, огнем прожигавшим дорогу вглубь, наконец все, что могло сгореть, сгорело. Саймону теперь не надо было говорить, что перед ним уже не человек, а всего лишь оболочка, и она выполнит все его приказы, как и несчастные ходячие останки жителей Горма повиновались своим властителям.

И он отдал приказы. Сила Хранительницы вливалась в него, она наблюдала за ним и ждала, была готова помогать и не торопилась предлагать свою помощь. В повиновении врага Саймон был уверен, как в собственном теле. Теперь повелитель Горма сокрушен, барьера не будет, по крайней мере пока этого не заметят собратья колдерита. У Эсткарпа теперь в крепости есть робот-союзник.

Саймон поднял голову, открыл глаза и увидел перед собой раскрашенную доску, на которой рука его, касаясь руки Хранительницы, охватывала ноги небольшой фигурки. Но статуэтка теперь была иной — голова под металлической шапкой стала теперь комком расплавленного воска.

Хранительница отвела руку, вяло положила ее на стол. Повернув голову, Саймон заметил слева побледневшее, напряженное лицо с темными кругами у глаз, и та, что всю свою силу направляла против Олдис, устало откинулась назад. Голова женской статуэтки перед ней была повреждена.

Изображение Фалка Верленского было повержено, а Бриант горбился в кресле, закрывая лицо руками. Прямые бесцветные волосы липли к его взмокшей от пота голове.

— Кончено, — Хранительница нарушила молчание, — Сила сделала все, что могла. И сегодня мы хорошо бились, как пристало людям Эсткарпа. А теперь остается довериться огню, мечу, ветру и волне, если они захотят служить нам и если мужи воспользуются ими, — в голосе ее слышалось утомление.

Ей ответил воин, что подошел к столу, позвякивая броней, и встал перед ней. Увенчанный ястребом шлем был у ноги, Корис поднял Топор Волта.

— Не сомневайтесь, госпожа, найдутся мужи, готовые взять любое оружие, дарованное нам судьбой. Огни зажжены, корабли и войско готовы.

Саймон, хотя земля вдруг почему-то качнулась под его ногами, пошатнувшись встал. Слева от него она тоже пошевелилась, протянула к нему руку, но не решилась дотронуться, и рука упала обратно на стол. Не попыталась она и словами выразить то желание остановить его, которое чувствовалось в каждой линии ее вдруг напрягшегося тела.

— Вы думаете, Сила сделала свое и война окончена, — сказал он ей словно наедине, — таков Эсткарп. Но я не из Эсткарпа, и нас ждет иная война, привычная мне. Я играл в вашу игру, госпожа, настало время сыграть в свою собственную.

Когда он обходил стол, чтобы встать рядом с капитаном, еще одна фигура задумчиво поднялась, опершись о стол, чтобы не упасть. Бриант смотрел на фигурку перед собой, и лицо его было бледным; статуэтка была повержена, но оставалась целой.

— Я никогда не претендовал на обладание Силой, — тускло прозвучал мягкий голос, — в этой битве я, похоже, проиграл. Может быть, со щитом и мечом получится лучше. Корис, словно желая возразить, шевельнулся. Но ведьма, что была с ними в Карсе, быстро сказала:

— Любой волен ехать или плыть под знаменем Эсткарпа. Пусть никто не мешает выбрать свой путь.

Хранительница утвердительно кивнула. Так, втроем вышли они из шатра на берег моря. Впереди летел, расправив громадные плечи, оживленный Корис, ноздри его раздувались, будто в морском воздухе он чувствовал что-то еще кроме соли. Следом плелся Саймон, ощущая неизведанную еще усталость в переутомленном теле. Одевая на ходу шлем на светлые волосы, последним шел Бриант, он застегнул кольчужный шарф на шее, глаза его были устремлены вперед, казалось, его влекло, притягивало к себе нечто более сильное, чем его собственная воля.