Пересмешник - Пехов Алексей Юрьевич

– Ну, мы вчера с тобой именно об этом говорили, – сказал Данте, удовлетворенно улыбаясь, когда его боец ударом шарнирной руки впечатал ребристый кулак в грудь зазевавшегося противника.

Во все стороны полетели клепки, скрепляющие броневые листы, и машина, не удержавшись на ногах, начала заваливаться на спину, а затем с грохотом зацепила еще одного бойца, и они вместе рухнули на землю. Каждый из великанов был не ниже живого стоуна, то есть все тридцать-сорок футов от пятки до кончика стальной желудеобразной головы, в которой сидели пилоты. Весили гиганты очень много, так что грохот от их падения, наверное, разнесся по всей Ничейной земле. Трибуны взревели, Бэсс захлопала в ладоши.

– Тебе нравится это? – поинтересовался я у нее.

Рыжая немного подумала и сказала:

– Сущность, доставшаяся мне от матери, которую все так презирают, чэр, любит более кровавые развлечения, такие, как происходят в моем районе. Игры, творящиеся на Арене, чисты и невинны. Я бы назвала их развлечением младенцев и для младенцев. Но я с детства стараюсь смирять свою кровожадность и находить прекрасное в самых простых вещах. Например, таких, как эта возня гигантских железяк, чэр.

Я не понаслышке знал, что происходят на улицах в Городе-куда-не-войти-не-выйти, где царит вечная ночь, и оценил ее ответ.

– Называй его Тиль. Здесь все свои, – бросил Данте.

– С удовольствием, если только чэр эр’Картиа не возражает.

Я пристально посмотрел в темные стекла очков, за которыми прятались глаза с алыми вертикальными зрачками. Разрешить низшей называть себя по имени – верх демократичности. Данте отвлекся от сражения железных черепах и смотрел на меня немного насмешливо и в то же время проницательно. По его юному лицу блуждала выжидающая улыбка. Он явно был не уверен, что я позволю ей такую вольность, и теперь с интересом ожидал, каким вежливым способом, не переходя на грубость, я откажу. Я всегда удивлялся, отчего мой старый друг считает меня настолько тактичным и вечно придерживающимся этикета. Это далеко не так. Я не всегда бываю вежлив, добродушен, благосклонен и обходителен.

Я еще раз посмотрел на рыжую, напряженную, словно Двухвостая кошка перед прыжком, ожидающую отказа и унижения, которое в обращении лучэра с низшим вполне естественно для Рапгара, и мягко сказал:

– Мне будет приятно, если такая прекрасная женщина как ты, Бэсс, забудет об условностях, ненужных между хорошими друзьями.

Я был удивлен, увидев, что она смущена, удивлена и даже поражена. Такого не ожидала ни она, ни Данте, ни мои амнисы, ни, если уж признаться честно, я сам.

– Спасибо… Тиль, – тихо произнесла она. – Для меня это честь.

Я кивнул, благосклонно улыбнулся демону в прекрасном женском обличье и начал листать газету. Стэфан, между тем, отойдя от изумления из-за моего поступка, негромко обсуждал с Данте перспективы победы его игрока.

Основной новостью во «Времени Рапгара» был, конечно же, Ночной Мясник. Этой ночью какой-то молочник с утра нашел тело очередной жертвы. На этот раз в Холмах. Я сообщил об этом Стэфану.

– Волна недовольства растет с каждым днем, – ответствовал амнис. – Скоро в жандармов будут кидать камни.

– Если насилие хаотично, то остановить его невозможно, – сказала Бэсс, знающая в этом толк и словно бы повторяющая слова Данте.

– Это точно, – поддержал он ее. – Больной ублюдок носится по городу с ножом и режет отнюдь не бедных граждан. Попробуй его поймать. Но давайте обсудим кровавые подробности чуть позже. Мой чемпион рвется к победе.

Чемпион тем временем вцепился руками-клешнями в дымовую трубу того, кто только что едва не сбил его с ног и пихнул в сторону шипов, торчащих из стен. На Арене осталось только трое бойцов.

Я в который раз подумал, что означает та надпись на первом языке лучэров, что оставил Мясник.

Домой!

Что он имел в виду? Зачем написал? Я не удивлен, что Скваген-жольц постарался избавиться от этих слов и заткнуть газеты. Городом уже и так овладевает страх, ночью улицы пусты, соседи косо поглядывают друг на друга, и никому совершенно не нужно, чтобы ко всему этому прикопали нас, лучэров. Возможно, Ночной Мясник из тех недоумков, что, как и Свидетели крови, ратует за то, чтобы, такие как я отправились прямиком туда, откуда вышли – к Всеединому. В Изначальный огонь. Если больного потрошителя не поймают, многие решат, что дабы все прекратить следует выбросить нас из Рапгара. А чего Князю не надо, так это народного бунта.