Путница - Громыко Ольга

Но Сива вовсе не пытался его задеть.

– Я к тому, что… – Наемник набрал побольше воздуха и скороговоркой выпалил: – В общем, прошел слух, что на дальнем жальнике беспокойники завелись.

Саврянин фыркнул.

– Ну вот, – обиделся Сива. – Так я и знал!

– Я не верю в беспокойников.

– Вот и отлично! А наши мужики – верят. Потому и отмахиваются.

Альк задумчиво поскреб подбородок. Подвоха со стороны Сивы он не чувствовал, но дело казалось не слишком хорошим. Точнее, смазанным каким-то, путники о таком говорили – «до развилки».

– Расскажи подробнее.

– Тут в Ямах два жальника, – оживился наемник. – Новый, за холмом, и старый, тоже за холмом, но за другим, подальше, возле речки. Хоронят на обоих – на ближнем приезжих, а на дальнем местных, он у них более почетным считается. Последним там мельника зарывали, две недели назад – дурная смерть, странная. Вечером здоров был, вовсю на подмастерьев орал, а утром жена проснулась – уже остыл, и лицо синее.

– Сердце, – равнодушно бросил Альк. – Докричался.

Сива кивнул:

– Так и думали, покуда он по ночам вылезать не стал, по плотине ходить и в ставни скрестись. Подмастерья уже после второго раза разбежались. Вот мельничиха и плачется: скажите ему, чтоб оставил меня в покое, три злата заплачу.

– Просто сказать?

– Да, но, подозреваю, ему это не понравится.

– Хм. – Саврянин обреченно развернул настойчивое дитя в восьмой раз. – Ну можно было б прогуляться, когда кормильня закроется… Заскочу только домой, сабли возьму. Хоть и не верю я в эту чушь, да и надобности в напарнике не вижу. Не боишься, что я сам работу выполню, а с тобой делиться не захочу?

– Поделишься, – уверенно сказал Сива. – Иначе позавчера отобрал бы у меня весь кошель.

* * *

Наемник просидел в кормильне до самого закрытия, неспешно потягивая пиво, и даже помог Альку выпроводить последних гостей. Те при виде двойного набора кулаков решили не искушать судьбу, покорно рассчитались и ушли-уползли.

Где саврянин живет, Сива не спрашивал – успел узнать от служанки, а та от кого-то из соседей тетки Ксюты. Напарники в молчании пересекли погруженную во мрак пустошь, поднялись на холм, усыпанный светлячками-торговцами, и уже подходили к дому, когда наемник не выдержал:

– Отдай мне сабли, а? На кой они тебе, ты ж все равно их не носишь! Небось и рубиться на них толком не умеешь.

– Я на всем умею.

– Так если тебе без разницы, давай на мечи махнемся! – Сива вытащил из-за спины клинок, крест-накрест рассек воздух. – А? Они парные, у меня дома второй лежит.

Альк косо глянул на меч:

– Новодел. Сабли получше будут.

– Еще бы. В Болотных Сельцах выкованы, из местного железа, – тоскливо сказал наемник. – Я их десять лет таскал, они мне как талисман на удачу были.

– Что ж ты, – буркнул саврянин, – с талисманами на людей кидаешься?

– Так разозлился сильно! – с досадой признался Сива.

– Вот и таскай следующие десять лет мечи, – отрезал Альк, отворачиваясь.

– Ну и хрен с тобой, – надулся наемник. – Жлоб саврянский.

– Растяпа ринтарская. – Саврянин под лай соседских собак распахнул калитку. У тетки Ксюты тоже был пес, но совсем еще щенок, равно ластившийся к своим и чужакам. Хозяйка его даже на ночь в доме запирала, чтобы не свели.

Рыска, как всегда, не спала: сидела с ногами на постели и что-то вязала при свете лучины, клюя носом. При виде незнакомого человека девушка встрепенулась, уронила клубок с коленей и поспешила натянуть на них подол.

– Ночь добрая, – вежливо сказал Сива, глазея на девчонку в легком домашнем платьице и гадая, родственница она саврянину или подружка.

Альк заглянул на печь, похлопал по ней рукой:

– Где мои сабли?

Наемник болезненно поморщился.

– Я в ларь убрала. Ой! – (Саврянин без околичностей приподнял крышку вместе с Рыской, сунул руку в щель и за ремень вытащил ножны с оружием.) – А зачем они тебе?

– Беспокойника пойдем ловить.

– Что?!

– Мы быстро, – мрачно заверил ее Альк.

Сива скептически хмыкнул в кулак. Саврянин обвесился ножнами и уточнил:

– А чего там копаться, либо мы его, либо он нас.

– Альк, не смей! – Рыска вскочила, давая наемнику возможность попялиться на ее босые крепкие ножки от колена и ниже. – Я… Я тебе запрещаю!

– Ха-ха. – Белокосый повернулся к двери и нос к носу столкнулся с Жаром, как раз вернувшимся с полуночной службы в молельне.

Впитавшиеся в рясу благовония за дорогу выветриться не успели и волной растеклись по кухне. Сива машинально начертал перед лицом знак Хольги, потом опустил руку ниже и сделал то же для Сашия.