Жемчужный орден - Иванович Юрий

Ожесточенно почесывая висок, Кремон машинально ответил:

– Да ты бы принюхался к аромату! Один запах чего стоит.

В следующий момент краем глаза он заметил, как гигант склоняется к тарелке и осторожно втягивает своим внушительным носом поднимающиеся из тарелки запахи. А дальше произошло невероятное: залитый густым соусом эскалоп вдруг шевельнулся, вывернулся, словно перчатка, и, подпрыгнув, приклеился к лицу телохранителя. Тот инстинктивно отпрянул, опрокинулся со стулом на спину и забился на полу в судорогах. Одной рукой он пытался сорвать скользкое, упругое пятно слизи, а второй – пробить эту слизь в районе рта, чтобы открыть доступ воздуху.

Барон Тулич сидел на противоположном крае стола, но над телом Бабу он склонился самым первым, в прыжке разметав по столу все блюда и тарелки. При этом профессор выкрикнул страшные слова:

– Лиранская медуза!

Уж он-то сразу определил редчайшее морское животное, которое использовалось для самого изощренного убийства. Эта тварь водилась только в одном море на планете, Лиранском. Том самом море, которое окружало с юга Западные Острова и считалось абсолютно смертельным для всех разумных существ. Однако находились смельчаки, которые с берега закидывали сети, вылавливали этих медуз и продавали за сумасшедшие деньги. Сама медуза в обычном состоянии пребывала в спячке, но лишь только поблизости оказывался объект, для дыхания которого требовался кислород, как медуза активировалась и спешила к своей жертве. Могла выпрыгнуть из воды на двадцать сантиметров, вползти по борту корабля или шлюпки и сразу же лепилась к первой попавшейся открытой части тела. Затем сотня мелких иголочек впивались в кожу, впрыскивая яд, вызывающий сильную боль и жжение, а когда жертва в судорогах напрягала все мышцы и каждую клеточку нервной системы, впрыскивалась вторая порция – сонное зелье. Через десять секунд пострадавший затихал, и следующим движением медуза впрыскивала под кожу своей жертвы сотни микроскопических икринок. Через три дня труп обгладывали несколько сотен новорожденных медуз.

Спасти человека можно было только одним способом: срезать за несколько минут весь участок кожи вместе с Лиранской медузой. Огромному телохранителю через минуту предстояло перенести страшную операцию, в результате которой он останется калекой с изуродованным лицом. Именно это и намеревался сделать Барон Тулич. Повинуясь его отрывистым командам, гиганта взгромоздили на расчищенный стол и всеми силами – физическими и магическими – зафиксировали на месте. В руках у Шеслана уже оказался острейший нож, когда на его плечо опустилась крепкая рука:

– Постойте!

Кремон был единственным, кто не принимал участия в удержании своего телохранителя. Хоть раньше ему никогда не доводилось лично встречаться с этой мерзостью из Лиранского моря, но он тоже многое о ней знал и с первого же момента, как только понял, что происходит, начал входить в специальный транс. К тому времени когда нож готов был срезать щеки Бабу, Невменяемый уже вошел в сознание морского хищника и установил над ним почти полный контроль. Оставалось лишь дать установку на возвращение в спячку.

– Сейчас она уснет… – сообщил Кремон в трансовом состоянии. – Как только скажу, отдирайте от лица… Приготовились… Начинайте!

Профессор медицины ловкими движениями отодрал край упругого блина, вцепился в него ногтями и с силой сдернул с лица пострадавшего. Из сотен дырочек на коже тут же выступили капельки крови, но большой кровопотерей это не грозило. Важнее было восстановить дыхание, ведь Бабу почти задохнулся без притока воздуха.

Этим занялись Такос и еще несколько Эль-Митоланов, а Шеслан Тулич с нескрываемым страхом и отвращением перевернул одну из глубоких тарелок, швырнул туда уснувшую смерть и плотно прикрыл крышкой. Затем для уверенности придавил сверху чьим-то тяжелым мечом. И только после этого повернул округлившиеся глаза к Невменяемому:

– Как тебе это удалось?

Кремон устало протирал глаза, и сразу были заметны покрасневшие от полопавшихся сосудиков белки. Помассировав себе шею, он ответил:

– Да все также, как и ту большую животину. Которая самая большая… – Барон понимающе кивнул, догадавшись, что речь идет о Топианской корове. – Хорошо, что эта медуза обладает развитой нервной системой и строгими правилами инстинктивного поведения. Будь она простейшим созданием, я бы и не пробовал. Но тогда Бабу… Как он там?!

На его выкрик радостно отозвался один из проводников:

– Задышал, родимый! Скоро будет как огурчик!

Повернув голову, Кремон заметил, как Такос Однорукий вбежал во внутренние помещения кухни. Еще в момент снятия медузы с лица Бабу искать возможного убийцу поспешил асдижон Бриг Лазан. Уж он-то лучше всех понимал, как важно поймать преступника в самые первые минуты. Вскочил с места и Невменяемый. На ходу выхватывая свой хост, он перемахнул через стол и ворвался на кухню:

– Ох, я сейчас кого-то порубаю! Где этот лысый шейтар?!

Из группы трясущихся в стороне помощников шагнул один и махнул рукой во внутренние помещения:

– Они все побежали туда.

Все больше входя в ярость, молодой колдун понесся в заданном направлении. Несколько разделочных каморок, потом пара коридоров и затем опять широкий выход с лестницей на первый этаж. Именно возле этой лестницы и виднелась лежащая на полу голова с ровным кружочком лысины. Вокруг столпились сбежавшиеся на шум люди, которых разгонял асдижон:

– Всем разойтись, но столовую не покидать до конца расследования! А вы, граф, окажите помощь раненому.

Но Салив Паперре уже и так склонился над раненым гвардейцем. К нему тут же присоединился и прибежавший следом за Кремоном барон Тулич. Рядом с ними растерянно переминался с ноги на ногу молодой гвардеец и с некоторым недоумением поглядывал на свой окровавленный меч.

– Ну и зачем ты ему башку отрубил? – с явным недовольством обратился к нему асдижон. – Не мог просто оглушить? Какой с него теперь толк?

– Да я просто отбил его атаку, – оправдывался молодой воин, пожимая плечами. – И сразу контратаковал ударом в шею, а этот… даже не уворачивался. Вот… а меч-то острый.

– Лучше бы ты с дубинкой стоял! – Бриг с досадой сплюнул в сторону, и со вздохом обратился к застывшему Кремону: – Ну вот, сам видишь…

Как прояснилось позже, случившееся оказалось для всех полной неожиданностью. Наряд гвардейцев на этом посту стоял чисто символически и никогда не занимался ничем более важным, чем перекидывание шуточками с проходящими мимо коллегами и знакомыми. Именно эта рутина и сослужила им нехорошую службу. Лысый повар, словно сомнамбула, подкрался сбоку, пырнул кухонным ножом старшего гвардейца, расслабленно подпирающего плечом колонну лестницы. А затем выхватил у раненого меч и бросился на другого гвардейца. Но тот успел сгруппироваться, отразить первый удар и провести ответную атаку. Однако повар продолжал нападать совершенно бездумно, даже не прикрываясь, и в итоге остался без головы.