Язычник - Мазин Александр

И точно. Защитники как раз подняли на стену дубовую колоду пудов на десять и ухнули ее вниз. Целили на «крышу» тарана. Однако нападавшие заметили копошение наверху, закричали свеям, и те потащили таран назад… Но самую малость не успели. Колода упала аккурат на сам таран и переломила опорную жердину. Внутри кто-то дико заорал: придавило, должно быть. На стенах радостно закричали. Атакующие, похоже, пали духом, отхлынули от стен, оставив тела побитых и сломанные лестницы…

– Вот сейчас ударим! – рявкнул Устах, кидаясь к лестнице.

Славка поспешно сунул лук в саадак, затянул кожаный чехол – и следом за воеводой.

Внизу уже готовились. Дружинники спешно выбивали из петель запорный брус. Конные гридни изготовились: ощетинились пиками. Впереди – княжичи. Дождь струился по шлемам, по длинным варяжским усам. Тучи украли цвета. Выбелили лица. Двенадцать шеренг по десять всадников – первая большая сотня. За ней – вторая, третья, четвертая…

Славка свистнул, подзывая жеребца.

Была бы это дружина Ярополка Киевского, стоял бы Славка в четвертой шеренге: вторая лучшая сотня, сразу за десятником. В этой гриди у Славки своего места не было. Поэтому он пристроился к первому десятку Устаховых гридней, которых рог воеводы созвал со стен. Хотелось бы, конечно, – в первые ряды, но туда не протиснуться. Конные стояли плотно, почти касаясь стременами.

Ворота распахнулись. Конница хлынула наружу, огибая брошенный таран, расплескивая копытами жидкую грязь…

Славка встал на стременах – что там, перед воротами?

Увидел разворачивающихся в боевой порядок конных, убегающих новгородцев… Нет, не убегающих – отходящих. И дальше, в двух стрелищах, в дрожащем мареве дождя, разделенный промежутками пеший строй скандинавских хирдов.

Эх, сейчас бы солнышко над головой и сотни две хузар! Закрутили бы степную карусель – и конец викингам.

А может, и нет, ведь подальше, за пешими, – латная конница Владимира.

Что-то вдруг соединилось в уме Славки. Вспомнил, как брат рисовал палочкой на песке: вот здесь – конные, вот здесь – пешие. Старый Рёрех поправлял: мол, пошире надо стоять, а конным – дальше. Иначе враг в промежутки не сунется, а своим разбега не будет.

Точно так и стояли сейчас вороги. Налетит на викингов конница, разорвет плотный северный строй, огибая хирды, чтобы зайти с флангов, с тыла, потому что в лоб хирд даже с разгона проломить нелегко… Тут их скандинавы и прищемят, лишат свободы и подставят под удар своей конницы…

Славка понял. Понял и Роговолт. Рявкнул трижды турий рог, останавливая полоцких… И тут же, яростно и длинно загудел рог где-то справа, со стороны пристани. И, вторя ему, приглушенный шумом дождя, но все равно страшный и грозный, превозмогающий шум битвы, победоносный клич нурманов: «Берегись! Я иду!»

Потом Славка увидел Роговолта. Полоцкий князь глядел прямо на него. Нет, не на Славку – на воеводу.

– Устах! – надсаживая голос, крикнул Роговолт. – Устах! Останови их! Останови нурманов!

* * *

– Пора, – сказал ярл Торкель своим хёвдингам.

– Сигнала не было, – напомнил один из них, Гудмунд Желтый, уважемый хёвдинг, обладатель трех кораблей.

– Мне не нужен сигнал, чтобы знать, когда начать пляску мечей, – надменно произнес ярл. – Делайте как задумано.

Немногие защитники, оставшиеся на обращенной к реке стене, сначала ничего не поняли, когда увидели бегущих к стене воинов. Во-первых, было совершенно непонятно, откуда они взялись. Будто из реки вылезли. Во-вторых, тащили эти воины не осадные лестницы, а какие-то длинные шесты, слишком тонкие, чтобы вышибить ворота. Когда полочане сообразили, что происходит, было уже поздно.

Торкель рассчитал точно. Редкие стрелы не причинили его хирдманам вреда. Так, сбили двоих-троих. Все получилось как задумал ярл, когда велел десятникам подобрать корабельные мачты, подходящие по размеру.

Подбегавшие к стене нурманы с разбегу втыкали в землю основание снятой мачты и могучим дружным рывком вскидывали вверх второй конец, на котором, крепко вцепившись в дерево, держались самые лучшие и самые ловкие из хирдманов.

Два удара сердца – мачта встает вертикально, выше зубцов частокола, и храбрый наездник корабельного древа спрыгивает прямо на головы защитникам.

«Об этом сложат песню», – с удовольствием подумал ярл, глядя, как ловко все получилось. Впервые ярл пожалел, что боги наделили его изрядным ростом и могучим телосложением. Иначе он стал бы первым из прыгунов.