Путница - Громыко Ольга

– Может, лопушком обмахать? – сердобольно предложила Рыска.

Альк повторил погромче и попонятнее. В другой ситуации друзья бы обиделись, но сейчас сочли за лучшее замолчать и дать белокосому очухаться самому, просто стоя рядышком.

* * *

– И на кого ж ты там нарвался, что он тебя так отделал? – весело, с легким превосходством спросил у Алька Сива. Его знатная добыча, скрученная собственными поясами, сидела возле камня и ненавидяще жгла победителя глазами. Жар же пригнал только трясущегося прыщавого паренька, воинственно потыкивая его в спину отобранным арбалетом. Ладонь удобно, привычно облегала рукоять – это был тот самый арбалет, с которым вор охотился на путника возле Макополя. Где-то поблизости, наверное, лежат и остальные украденные у друзей вещи. Паренек часто шмыгал носом, уверяя, что прибился к гробокопателям только этой ночью, случайно, а навьюченных коров ему кормилец поручил продать как пропитых постояльцами, но Жар и сам слишком хорошо умел плести жалостливые байки, чтобы в них верить.

Альк еле брел, время от времени потряхивая головой, словно пытаясь согнать дремоту. Рыска шла рядышком, чтобы он оперся, если что. Но саврянин держался.

– На путника, – ответил за него Жар, и наемник осекся. На путника, ого! Чудо, что такого зверя хоть прогнать удалось.

Прыщавого тоже связали и посадили к остальным. Сива и прислонившийся к дереву Альк остались караулить, Рыска вышла на местечко посветлее, пытаясь оценить нанесенный драгоценному платью ущерб, а Жар отправился разыскивать стоянку гробокопателей. Радостные и разочарованные возгласы попеременно отметили находку сумок (пустых, этой ночью воры еще не успели никого откопать), еще теплой коровьей лепешки (на дереве рядом с ней остался только обрывок привязи), лопат и…

– Хо-хо! – восхитился вор, пошире раздвинув куст.

– Ну что там еще? – устало спросил Альк. – Орган?

– Почти. – Жар наклонился и поднял за гриф цыганскую гитару.

* * *

Мельничиха проводила героев до развилки, чередуя слезливые благодарности с черной руганью на «беспокойников». Рыска торжествующе, как отбитое у врага знамя, несла свернутое платье, Жар охапкой волок трофеи. Позади Сивы плелись на привязи незадачливые грабители могил. Девчонка успела удрать, пока друзья сражались с путником, но Рыска надеялась, что воровка получила урок на всю жизнь.

Альк вроде оклемался и шел твердо, только бледность с лица сползать не торопилась.

– Здорово мы их! – торжествовал Сива, то и дело окидывая пленников благосклонным взглядом, как пастух отару. Особенно радовала его «своя» парочка. Наемник уважительно покосился на Жара и добавил: – А со вторым и впрямь будто Саший подсобил, спасибо мольцу.

– Да никакой он не молец, – проворчал Альк, – просто в молельне помогает.

Сива сник, насупился и разочарованно сказал:

– А я-то поверил…

Жар обиделся:

– Боевой дух я тебе поднял? Поднял! А чего еще от мольца нужно-то? И вообще, может, я на самом деле вскоре посох приму!

– Давай-давай, – подстрекнул Альк, – у Хольги молец в Ямах уже есть, теперь и у Сашия будет.

– А ты вообще его земное воплощение!

– Тогда пади на колени и поцелуй меня в задницу, ничтожный смертный.

Рыске стало совсем легко и хорошо. Спутники ругались – а значит, все было в порядке!

– Отведу эту мразь к голове, – решил Сива. – Может, еще какую награду выдаст, поделимся.

Но Альк покачал головой:

– Оставь себе. Не много-то я сегодня наработал.

– Хорош наговаривать, – благородно возразил наемник, – по мне, лучше два мечника, чем один путник. И с арбалетчиком вовремя ты…

– Почему ты так вышибал не любишь? – перебил его саврянин.

– А, было по молодости, – смутившись, нехотя признался Сива. – Спелся с одной шабашкой, подзаработали неплохо. Ну, первые хорошие деньги, двадцать лет, гордый, как бык… завалился в кормильню обмывать и… того… перемыл. Вроде как служанке платье порвал, в очаг помочился… помню только, что весело было. Велел хозяин меня выкинуть, хоть я и расплатился загодя, с верхом. А вышибала у них здоровенный такой был… Это я уже к тридцатнику заматерел, а тогда он меня одной рукой за шкирку, другой за пояс – и на улицу. Да не под забор, а оттащил за угол и обобрал дочиста. Даже кольцо отцовское с пальца содрал, крыса, и сапоги снял. Я на следующий день, как очухался, побежал жаловаться… а меня снова побили и выкинули. И корчмарь сидит щерится: мол, первый раз тебя, бродягу, вижу. Поделились небось. Ох, туго мне тогда пришлось… Сапоги что, а поди на новое оружие заработай! Год чуть ли не побирался, на улице спал. Тогда и спину застудил, сейчас вот приезжаю сюда каждое лето, лечу…