Тень воина - Прозоров Александр

— Буря уляжется — половцы порубят! — заорал в ответ Середин. — Уходить надобно! Ночь, день, и более не найдут, степь большая!

— Заметет!

— Жить хочешь?! — И Олег выдал удивительно вписывающуюся в ситуацию банальность: — Жизнь — это движение! Коней сюда гоните. Табун к первой повозке!

Мужик кивнул, развернулся, что-то заорал воинам — за пять шагов было уже не слышно, — и они все вместе растворились в пелене. Примерно через полчаса, тяжело разбивая снежные волны копытами, вдоль обоза подошло около сотни коней, подгоняемых полусотней охотников под командой Буривого. Олег, неуверенный в своей способности управлять лошадьми, подъехал к старшему, указал на бархан, успевший подрасти еще на пару ладоней:

— Отдели от табуна десяток коней, пусти через сугроб, следом еще десяток, а дальше остальных гоните. Через полверсты первые выдохнутся — так вы других заместо них пускайте.

Ратники пришли в движение, направив своих скакунов прямо на табун, отделили от него полтора десятка лошадей, погнали к нужному месту, окружая со всех сторон — воинов оказалось почти столько же, сколько и коней. Четвероногие, подгоняемые к бархану, начали прыгать через него, задевая гребень передними копытами, падая на него в толкучке животом, пробивая грудью. Дальше, через осевший почти вдвое снег, волей-неволей пошли воины, потом остальные охотники погнали табун. Четыре сотни ног разметали препятствие до высоты ниже колен, и ведун замахал руками на возницу:

— Пошел, пошел! Не стой, заметет!

Телега наконец-то покатилась вперед, за ней — другая. Обоз стронулся — Олег поехал навстречу движению, криками растрясая погонщиков и пастухов, помогая возницам поднять уставших лошадей. Чтобы дойти до последней повозки, потребовалось столько времени, что в степи уже настала черная, непроглядная ночь — и только колея, проложенная через снежные волны, позволяла не потеряться многочисленным подводам и стадам.

— Не говори «гоп», — поправил сам себя ведун. — Еще неизвестно, сколько их уцелеет, когда буран уляжется. Может, половина уже пропала, а мы и не заметили. — И Середин, грозно покрикивая на всех, кто проталкивал обоз сквозь бурю, начал пробиваться обратно — вперед.

Таких походов — вперед и назад вдоль обоза — он сделал всего четыре, когда снежная пелена из черной стала серой, а потом и вовсе побелела. Наступал новый день — а ветер и не думал утихать, воя в ушах, словно низко пролетающий реактивный лайнер. Обоз шел — но было видно, каких гигантских усилий стоит это людям и лошадям. Еще несколько часов такой битвы — и люди начнут падать без сил.

— Ты здесь, воевода? — Когда Олег снова пробился во главу обоза, из снежного вихря перед ним появился Захар. — Сделай что-нибудь, воевода! Степь большая! По такой метели нам по ней не уйти! Как мыслишь, много за ночь прошли?! Почитай, верст двадцать! Да токмо встанем скоро! Нет, ляжем ужо! Лучше половцы, колдун! С ними хоть биться можно, а в буре токмо помирать! Кончай ее, колдун, коли в силах!

— Проклятье…

— Чегой?! — Достаточно было ответить не в крик, а просто в голос — и на расстоянии вытянутой руки никто ничего уже не слышал.

— Думаю!!!

Подумать было над чем. Накликав на степь неведомого Белого змея, Олег добился того, чего хотел: обрушив его гнев и на своих, и на чужих, сделал невозможной не только битву, но и саму погоню. Вот только не подумал о том, как остановит весь этот кошмар. Не до того было. Да и не представлял, чем хранитель степей аукнется.

А вот надо ли останавливать? Если степь утихнет, кочевники быстро настигнут уставший обоз. Они здесь дома, они налегке, фору русские набрали небольшую.

— Чего надумал, воевода?!

— Попону дай! Сала дай мне дней на пять да овса запас.

— Зачем?!

— Степь большая, Захар! Не может в ней одной погоды от края и до края быть!

— Чего?

— Попону дай! И припас! Как я уйду, буря притихнет. Так вы не останавливайтесь, до темноты идите!

— А стихнет?!

— Слово дай, что обоз не остановишь!

— Сделаю!

Чтобы найти среди вьюги арбы с нужными припасами, ушло еще не меньше часа. Олег забрал стеганую ватную попону, накрыл ею гнедую прямо поверх седла. Забрал свою медвежью шкуру, тяжелую чересседельную сумку с ячменем, суму со своим припасом — уже одну, с едой, — перекинул на спину гнедой, прижимая разрываемое ветром полотнище. Махнул Захару рукой: «Уходите!» и на пару шагов отступил назад. Радостно взвыл буран — и обоз мгновенно исчез в непроглядной белизне.