Вернуться и Вернуть - Иванова Вероника Евгеньевна

– Наигрался и выбросил надоевшую куклу?

– Что б ты понимал!

– Я уверен только в одном: даже если какая-то вещь наскучит и станет ненужной, ее не обязательно ломать – можно, например, отдать в хорошие руки. Тому, кто оценит ее достоинства… Или просто убрать в уютный шкаф, потому что любая мелочь может рано или поздно оказаться необходимой.

– Ты обвиняешь принца?!

– В чем? В том, что он уподобился своим многочисленным знаменитым предкам в отношении к прислуге? В том, что Дэриен швыряет чужие жизни в грязь? В том, что… – я сознавал чрезмерность горечи в голосе, но не мог с собой совладать.

Пальцы Борга тисками сжали мое горло.

– Замолчи! Ты не смеешь так говорить о Его Высочестве!

– Милейший, остыньте! – Рогар, которому порядком надоело слушать наши словоизвержения (или, что больше похоже на правду, надоело наблюдать мои потуги на жесткость в изложении позиции), подошел и посмотрел в глаза рыжему. Посмотрел с такой лаской, что не прошло и вдоха, как моя шея освободилась от захвата. – Раз уж речь зашла о вещах… Этот молодой человек – не Ваша собственность, а моя. Посему Ваш жест я воспринимаю, как покушение на мое имущество. Прошу покинуть сей гостеприимный кров. Минута промедления, и я сделаю заявление Страже о Вашем проступке. Неприятности будут: это могу обещать твердо.

Борг скривился, словно от пощечины, сверкнул глазами и вылетел из комнаты, хлопнув дверью, а Мастер сообщил мне, самым мерзким голосом:

– Честно говоря, давно мечтаю поступить с тобой подобным образом.

– Каким?

– Взять за горло!

– Почему же не берешь?

– Потому, что знаю: ни к чему это не приведет. Ни к хорошему, ни к плохому. А напрасно тратить силы – не в моих правилах!

– Что это творится в тихой гостинице? – озорной голос Матушки ворвался в открытую дверь, жалобно поскрипывающую на петлях после знакомства с могучей дланью королевского телохранителя. – Гром, грохот, разъяренные молодые люди… К себе ли домой я иду?

– К себе, к себе, Эри! – поспешил ответить Рогар, встречая свою возлюбленную коротким, но очень нежным поцелуем.

– А, так вы оба здесь! – сталь серых глаз мгновенно наполнилась теплом. – Тогда ничего удивительного: если два сорванца находят общий язык, остается только молиться о спасении мира!

Боги, до чего же она прекрасна, когда улыбается… Невольно любуюсь тем, как светится слегка усталое, но умиротворенное лицо женщины, некогда научившей меня признаваться в чужих ошибках.

Заметив мое восхищение, Матушка смеется:

– Не смотри на меня, как на богиню! Я чувствую себя неловко.

– И совершенно беспричинно! Мало какая богиня сравнится с Вами красотой души, почтенная госпожа!

– Утихомирь своего подопечного, Рогар: он заставляет меня краснеть. Как молоденькую девушку, – шутливо просит Эри, но Мастер печально возражает:

– Подопечного? Если бы… К сожалению, я не могу ему приказывать. Разве что, попросить.

– Как это понимать? – женщина мигом серьезнеет. – Неужели ты… Этого не может быть! Ты всё-таки… нашел?!

– Сначала я тоже так думал, – сокрушенно признал Рогар. – Но выяснилось, что действительность несколько отличается от моих представлений о ней.

– И в какую сторону? – в голосе Матушки звенит напряжение, готовое вспыхнуть восторгом или скорбью.

Пусть весь мир наперебой уверяет меня, что эти двое не любят друг друга, но достаточно услышать лишь несколько слов, слетевших с мягких губ, чтобы утверждать: Эри не мыслит себя без Рогара. Любая его неудача ранит ее, и, наоборот: самая ничтожная победа расцветает счастьем в сердце этой женщины. Она едва ли не сильнее своего возлюбленного жаждет, чтобы тот осуществил свои планы. И будет скорбеть во сто крат горше, если оные планы разрушатся…

Что же ты скажешь ей, Мастер? Обрадуешь? Огорчишь?

– Видишь ли… – начинает Рогар, медленно и мучительно подбирая слова. – Оказалось, что я опоздал.

– Опоздал? – камушек падает в пропасть.

– Да, милая. Этот молодой человек стал Мастером без моего участия. Сам. Своими силами. И мне придется начинать сначала.

Ладонь Эри сочувственно дотрагивается до загорелой щеки.

– Ничего… Ты сможешь. Ты успеешь.

В комнате, накрытой облаком скорби, стало трудно дышать. Но я не собирался оставлять двоих дорогих мне людей в безысходном унынии:

– Позвольте и мне высказать свое скромное мнение! Сам или не сам, стал или не стал – лично я не замечаю в себе перемен к лучшему. Уверяете меня в достижении какого-то Мастерства? Отлично! Спорить не буду. Но кое-кто неправильно расставил вешки во временном потоке: до нашей первой встречи я был просто запутавшимся в обидах и неудачах ребенком, и уж никак не походил на заготовку для Мастера, кто бы что ни говорил! Если изменения и произошли, то они были вызваны и вашими стараниями. Поэтому предлагаю сделку: если в течение нескольких лет, которые остаются на поиски, ты не найдешь себе достойного ученика, я, так уж и быть, попробую сыграть ту роль, которую ты мне определил. Но все же, думаю, до такой крайности дело не дойдет… Договорились?