Четвертое Правило Волшебника, или Храм Ветров (др. изд.) - Гудкайнд Терри

Но сегодня, как он и предсказывал, Ренвольд пал.

Защитники отказались сдать город без боя, и теперь их безжалостно убивали.

Красная луна и впрямь оказалась плохим знамением. Добрые духи и сам Создатель отвернулись от жителей Ренвольда. Кларисса не представляла себе, чем провинились горожане, но, должно быть, их проступок был поистине ужасен, если кара оказалась такой жестокой.

С башни аббатства она видела, как захватчики в латах поверх вывернутых мехом наружу безрукавок сгоняют горожан на площади. Потом они принялись сортировать мужчин, отводя в сторону ремесленников: кузнецов, бочаров, мясников, пекарей, пивоваров, мельников, каменщиков — всех, кто мог оказаться полезен. Их сковали друг с другом и увели прочь, как рабов. Стариков, маленьких мальчиков и тех, кто, на взгляд завоевателей, был бесполезен — слуг, конюхов, корчмарей, писарей и торговцев, — убивали на месте. Мечом по шее, копьем в грудь, ножом в живот, булавой по черепу — сноровисто и деловито.

Кларисса вздрогнула, увидев, как один из захватчиков ломает дубиной череп мужчине, который никак не умирал. Это напомнило ей рыбака, бьющего о борт лодки пойманного ската — тук-тук-тук. Дикарь бил человека по голове так же спокойно, как рыбак оглушает рыбу. Дурачок Гас, несчастный юродивый, за еду, кров и разбавленный эль делавший для торговцев и пивоваров всякую черную работу, дернулся в последний раз и затих, когда его толстый череп наконец не выдержал и с отчетливым треском раскололся.

Кларисса зажала трясущимися пальцами рот, чувствуя, что ее вот-вот стошнит. Всего этого нет, уговаривала она себя, ей просто снится. Это сон, это сон, это сон, вновь и вновь твердила она про себя.

Но это был не сон. О Создатель, это был ад наяву.

Захватчики между тем продолжали работу. Старух они убивали на месте. Женщин, которые, с их точки зрения, стоили внимания, сгоняли в кучу на другой стороне площади. Там их снова сортировали — по возрасту и, судя по всему, по внешности.

Захватчики методично переходили от женщины к женщине, протыкали им нижнюю губу тонкой иглой и вставляли туда кольцо. Стыки они зажимали собственными зубами.

И об этом он ей тоже говорил: женщин таким образом обращали в рабство. Над этим она тоже тогда посмеялась. А почему бы и нет? В то время это казалось ей такой же чепухой, как бессвязная болтовня Гаса.

Вглядевшись, Кларисса увидела, что захватчики вставляют женщинам в губы кольца разного цвета. Тем, что постарше, — медные. Тем, что помоложе, — серебряные. А самым красивым и юным — золотые. Этих было меньше всего, и они стояли, замерев от ужаса, окруженные толпой вражеских воинов. По их подбородкам стекала кровь и капала на красивые платья.

Почти все эти девушки были Клариссе знакомы. Трудно не запомнить людей, которые постоянно тебя унижают. Клариссе было чуть за тридцать, но замуж ей выйти так и не удалось, и это служило неизменным поводом для насмешек. Особенно усердствовали эти юные красотки. Они брезгливо посматривали на нее и между собой называли старой девой и жабой — но говорили нарочно громко, чтобы она слышала.

Кларисса никогда не думала, что останется незамужней до такого возраста. Ей всегда хотелось иметь собственную семью. Фигура у нее была не хуже, чем у других, и, глядя в зеркало на свое отражение, она не видела там уродины. Она понимала, что она не из тех красавиц, которых воспевают в балладах, но и дурнушкой ее тоже нельзя было назвать.

И все же, когда женщин больше, чем мужчин, быть просто симпатичной явно недостаточно. Женщины постарше все понимали и были добры к Клариссе, но все равно в их глазах она была несчастной женщиной, и все сторонились ее, словно боялись подцепить неизвестную порчу, из-за которой Кларисса оставалась незамужней.

А теперь она уже слишком стара. И ни один мужчина на нее уже не посмотрит. Время поймало в ловушку одинокую старую деву. У Клариссы осталась только работа — и она сама понимала, что это не лучшая замена семейному счастью.

Но, как бы часто Кларисса ни желала насмешницам тоже пережить унижение, то, что сейчас с ними происходило, было слишком жестокой расплатой за издевательства над старой девой.

— Благой Создатель! — всхлипывая, взмолилась Кларисса. — Прошу тебя, избавь их от этого. Благой Создатель, молю тебя о прощении за то, что когда-то желала им зла!

Она увидела, как захватчики несут к аббатству таран, и через минуту здание вздрогнуло под его ударами. Крики и причитания внизу стали громче. Удар. Еще удар. Треснуло дерево.