Взгляд с наветренной стороны - Бэнкс Иэн

Кэйб тронул носовое кольцо:

– Терсоно?

– Слушаю, – раздался голос дрона.

Оба сереброкожих существа изысканно поклонились друг другу.

– Мы выезжаем.

Кэйб испытал нечто, что потом объяснял как мгновенное головокружение, вспышку, во время которой голова аватара как-то странно мотнулась, – и в следующий момент они уже оказались стоящими в приемной Циллера в Акьюме, где их ждал дрон И. X. Терсоно.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

ИСПЫТАНИЕ СВЕТОМ

Солнце, клонившееся к закату, сияло в километровом просвете между горами и тучами.

Циллер вышел из ванной, отфыркиваясь и вытираясь. Нахмурившись, он уставился на Терсоно и выразил еще большее недовольство, увидев рядом с ним Кэйба с аватаром:

– Всем привет. Я не иду. Что еще?

Композитор упал на широкий диван и вытянулся, с наслаждением растирая шерсть на животе.

– Я взял на себя смелость просить господина посла и Хаба прибыть сюда, чтобы помочь мне в последней попытке, – важно заявил Терсоно. – Еще есть время успеть в зал Штульен и…

– Дрон, я не собираюсь вникать в твои расчеты – все очень и очень просто, – усмехнулся Циллер. – Если он идет, – я не иду. И наоборот. Дисплей, пожалуйста, зал Штульен.

На стене вспыхнул голографический экран, на котором во всевозможных ракурсах высвечивался гигантский концертный зал, различные группы людей, болтающих и смеющихся. Звука не было. Репетиция заканчивалась, и многие гуляли по фойе. Дрон быстро завертелся, оборачиваясь то к аватару, то к Кэйбу. Но оба молчали, и Терсоно пришлось говорить самому:

– Циллер, прошу вас!

– Терсоно, ты мешаешь мне смотреть.

– Кэйб, может быть, вы с ним поговорите!?

– Конечно, – Кэйб наклонил свою массивную голову: – Циллер, ну как же так?

– Вот так, Кэйб.

– Я думал, что вы все-таки…

– Честно признаться, я немного устал. Этим утром я охотился на джанмандресилов, и один из них сбросил меня весьма неприятным образом.

– Но вы, по крайней мере, не ранены?

– Пустяки, царапины.

– Значит, вам не понравилось такое занятие?

– Можно считать, что так, но вообще…

– И вы никому не порекомендуете этого?

– Уж вам-то точно не порекомендую. Если вы прыгнете на шею джанмандресилу, то рискуете сломать ему шею.

– Вероятно, вы правы, – поперхнулся Кэйб и почесал в задумчивости подбородок. – Хм… Джанмандресилы Кюсселя, они ведь водятся только в…

– Да остановитесь же вы! – взвизгнул дрон, и его аура вспыхнула белым гневом.

Кэйб, моргая, повернулся к нему и развел руками, уронив при этом подсвечник:

– Но вы же попросили поговорить с ним!

– Но не о том, как он занимается каким-то идиотским псевдоспортом! Я имел в виду поговорить о концерте! О том, чтобы он сам дирижировал симфонией!

– Во-первых, такой спорт далеко не идиотский. Я проскакал на этом гиганте приличное расстояние.

– Всего шестьдесят два метра, и вообще – прыжок неудачный, – отрезал дрон, имитируя голосом человеческое презрение. – Это вообще не прыжок! Вы просто свалились на бедное животное. Случись это на соревнованиях, вас бы запросто вынесли с поля!

– И все же я не собираюсь…

– Вы просто все время выхваляетесь и кичитесь собой! – заорал дрон. – А тот, кто прятался там, в кустах у реки, был Марел Помайхекер, папарацци, журналист горячих точек и партизанской войны! Смотрите! – Дрон подлетел к экрану и завозился в углу. Появилось изображение Циллера, пригнувшегося к ветке в джунглях.

– Вот дерьмо! – выругался Циллер. Камера перешла на огромное пурпурное животное, пробиравшееся внизу. – Вырубите это, – приказал он, и изображение исчезло. Циллер оглядел всю троицу, и шерсть у него на лбу поднялась дыбом: – Я решительно объявляю, что никуда не пойду, ясно? – саркастически глянул он на Терсоно.

– Но ведь стоит вам только захотеть, Циллер! – заныл дрон. – Никого не волнует, что утром вы грохнулись с этого тупого животного!

Циллер еще раз бросил взгляд на аватара и хомомдана и на мгновение прикрыл глаза.

– Терсоно просил меня помочь ему уговорить вас, – тихо произнес Кэйб. – Но я полагаю, ничто из мною сказанного не изменит вашего решения.

Циллер кивнул.

– Если идет он, я остаюсь. – Он посмотрел на старинный будильник, стоявший на наборном столике у окна. – Есть еще немногим более часа. – Композитор вольготно растянулся на диване, заложив руки за голову, а потом начал демонстративно растирать плечо. – Да и к тому же я сомневаюсь, что смогу сегодня нормально дирижировать. Вероятно, растяжение. – Он снова улегся: – Надо полагать, наш майор уже одевается?