Кукольник - Олди Генри Лайон

Волосы женщины летели вороной гривой на фотонном ветру.

«Она жива, — думалось в краткие минуты пробуждения. — С ней все в порядке. Тумидус приказал вылечить и ее тоже…»

И вновь — падение в сладостные грезы.

Окончательно разбудил его голос медикус-контролера. Но обращался Лукулл отнюдь не к Лючано. Баритон врача долетал из-за стеклопластовой переборки, отделявшей лечебный бокс от приемной части медотсека.

— …только вы, Юлия, в силах повлиять на него!

— Не орите так, Лукулл. Я вас прекрасно слышу.

Даже не видя Юлии, можно было с уверенностью утверждать, что при этих словах она слегка поморщилась. И было от чего. Медикус кричал, срываясь на визгливые, истеричные нотки. Немудрено, что его вопли разбудили Лючано.

Так и мертвого поднять недолго.

Повернуть голову, дабы полюбопытствовать, что творится за перегородкой, Лючано не мог. Он был надежно зафиксирован на ложе и весь облеплен кучей медицинских гаджетов. Но поворачивать голову и не требовалось: оказалось достаточно чуть скосить глаза. Ряд прозрачных, полупрозрачных, зеркальных и поляризованных плоскостей: переборка бокса, поляроидный колпак, накрывавший больного, рефлекторы целебных излучений, зеркала, потолочные панели — все это давало в сумме сложную систему отражений, которая в итоге позволяла видеть приемную.

Правда, финальное отражение вышло перевернутым вверх ногами. Но с этим неудобством приходилось мириться.

«Мечта шпиона…» — сказал Гишер, и Лючано согласился со стариком.

Лукулл, словно зверь по клетке, не в силах остановиться, вверх тормашками расхаживал по медотсеку. Умолкнув, он продолжал говорить сам с собой: без слов, отчаянной жестикуляцией разя оппонента наповал. Щеки медикуса покрывала сизая щетина — должно быть, он не брился с момента высадки десанта. Лицо осунулось, на носу выступили склеротические жилки, а под красными, как у кролика, глазами набрякли мешки.

Из активированной голосферы стационар-коммуникатора за ним с интересом наблюдала Юлия. В интересе брюнетки крылось что-то профессиональное. Так психиатр изучает редкий случай шизофрении.

— Успокойтесь, Лукулл. Расскажите толком, что случилось.

— Что случилось? Нет, она еще спрашивает! Наш общий приятель Гай превратился в психопата! С самого возвращения куролесит, во всем винит Тита и требует дуэли. Ругается, на чем свет стоит. В итоге Тит взбесился и готов дать обидчику удовлетворение.

— В чем конкретно Гай винит Тита?

Жесткий лаконичный вопрос по существу осадил не в меру разбушевавшегося доктора. Так успокаивают буяна, облив ледяной водой,

«Молодец Юлия! — оценил Лючано, наблюдая исподтишка. — Неужели Лукулл переживает из-за предстоящей дуэли? Ему-то что?! Его вроде бы никто ни в чем не винит и сатисфакции не требует. Беспокоится за пациента? Да, но не до истерики же?!»

По большому счету ему не было никакого дела до душевных терзаний медикус-контролера. Однако, когда битые сутки валяешься в боксе, а сна больше нет ни в одном глазу — спасибо шумному доктору! — поневоле заинтересуешься причинами нервного срыва врача.

Лукулл резко остановился перед коммуникатором. Руки медикуса заметно подергивались, напоминая вечный тремор графа Мальцова.

— Гай упирает на скверную координацию действий при операции. Преступно скверную, по его словам. Из-за чего мы понесли потери и недобрали «ботвы». Мол, если бы Тит и его «паразиты» согласились с предложением Гая…

— Подчинить экипажи ботов напрямую единому командиру? Как в армии?

— Да! Но вы же знаете наших наемников: для них поступиться толикой своей дражайшей свободы — унизительно. Даже ради общего дела. Мы — вольные орлы Вселенной, мы не рабы, рабы не мы, и все такое… Ни на десять, ни хотя бы на пять процентов контроля не согласны, хоть режь, хоть ешь!

— Вас несет, Лукулл. Остыньте. Я и без вас прекрасно знаю, каким образом в нашей армии офицеры командуют солдатами. И за что, уволившись в запас, отставники получают ряд привилегий. И про солдатские комплексы в курсе. Не надо читать мне лекции. Меня интересует, почему Гай взъелся именно на Тита. Ведь против армейской формы взаимодействия были многие. Большинство.

— А я почем знаю?!

В сердцах взмахнув руками, медикус сшиб со стола коробку с солеными орешками. В перевернутом отражении орешки очень комично запрыгали по полу-потолку. Но Лючано было не до смеха. Да и Юлия слишком серьезно вглядывалась в доктора из голосферы. Складывалось впечатление, что из этих двоих врач — именно брюнетка, а Лукулл — самый что ни на есть пациент.