Кукольник - Олди Генри Лайон

— Я помогал делать голову. — Мальчишка, похоже, долго молчать не умел. — Голову и лицо. Нос я вообще делал один, без тетушки. Я всегда знаю заранее, какое должно быть лицо. А получается не всегда. Вот скажите, синьор Карлос, отчего так: знаешь, а не получается? Тетушка говорит: я, когда работаю, рожи корчу. А я не рожи корчу. Я кукле родиться помогаю, как бабка Эльяса — ребеночку.

Потянув рычаг на себя и закрепив его в гнезде, Карл остановил платформу у обочины. Из-под колес во все стороны прыснули зеленые стрекунцы: должно быть, тут у них было гнездо. Развернув кресло водителя спиной к дороге, Карл снял шляпу, положил ее на колено и наклонился к юному попутчику.

— Ты в своем уме, парень? Корчишь рожи, помогая кукле родиться?

— Ага. Я же не свои рожи корчу! — я ее рожи корчу, кукольные. Просто та рожа, которая у меня в голове, она лучше. И той, что корчится, и той, что у куклы. Да вы все равно не поймете! Никто не понимает. Дразнятся, насмехаются. Говорят, у меня в темечке дырка и в нее вороны гадят. Поехали лучше, чего на жаре сидеть…

— Нет, отчего же… я как раз пойму…

Это судьба, с ледяной, трезвой внезапностью понял Карл Эмерих. Это она, Большой Невропаст, в чьих руках — все наши нити. Главное, не сопротивляться. Иначе судьба потеряет к тебе интерес, перестанет управлять тобой вручную и просто щелкнет по гематрице, отвернувшись. Дергайся, брат, повинуясь слепой механике! — извините, мы уж лучше под живой рукой… Оно надежней. И приятней, если честно.

— А давай в «корчи» сыграем?

— На деньги? — деловито осведомился Лючано. — Если на деньги, я согласен.

И лишь после этого спросил:

— А что такое «корчи»? Как в них играют?

— Будем рожи друг другу корчить. Один корчит, второй помогает. По очереди.

Мальчишка тоненько захихикал:

— Ищите дурака… А как мы узнаем, кто выиграл?

— Узнаем, — с непонятной интонацией сказал Карл, и балабол Лючано на этот раз не стал спорить, а кивнул, соглашаясь. — Непременно узнаем. Ты не волнуйся, свои деньги ты получишь в любом случае.

— Тогда ладно, — успокоенный, согласился Лючано. — Тогда я буду корчить.

Главное, подумал Карл, он не спросил, как это: помогать? Он не спросил. Деньги, ищите дурака… А про главное не спросил. Похоже, все-таки судьба. Смешно: задержка в космопорте Борго, марионетка в лавке, отклеившаяся гематрица, мальчик в кустах…

Готовый сюжет для будущей драмы.

Или комедии, если мы ошиблись.

— Так ты согласен? — поинтересовался Карл, делая вид, что не заметил двух предыдущих согласий мальчишки. Третье — обязательное. В контракте согласие клиента всегда заверяется трижды, тремя подписями.

— Ну я же сказал! Кто первый?

— Первый — ты. Корчи рожу, а я стану помогать.

И снова Лючано ничего не спросил. Надул щеки, взялся пальцами за мочки ушей, растягивая их в стороны и вверх, выпучил глаза, став похож на бешеную жабу. Карл нахмурил брови, чувствуя, как на лысине, открытой солнцу, выступают капельки пота. Контакт был, но обычный, как всегда.

Ничего особенного.

Впрочем, Карла мало заботило, какая рожа получится у Лючано при его «помощи». Куда важней другое: какая рожа получится у Карла при содействии Лючано?

Наверное, со стороны они выглядели парой идиотов.

— Теперь вы, синьор Карлос!

— Хорошо.

Не особо стараясь, Карл высунул язык, зажмурил левый глаз и пристроил к затылку растопыренную пятерню на манер короны. Лючано с презрением захихикал.

— Теперь я!

Рожа, которую он скорчил на этот раз, не поддавалась описанию.

Карл наклонился вперед, делая вид, что старается помочь. На самом деле он изо всех сил прислушивался к контакту, возникшему между ним и мальчишкой. Если в негоднике кроется талант невропаста, сейчас наступает важнейший момент испытания.

Миг правды.

— Теперь вы, синьор! Только у вас что-то не очень…

— Это потому, что ты мне не помогаешь.

— Я помогаю!

— Значит, плохо. Постарайся, а? Иначе мне тебя ни за что не догнать.

— Ладно. — Указательным пальцем левой руки Карл вздернул себе кончик носа, копируя пятачок свиньи. Большим и средним пальцами он раздвинул углы рта и злобно оскалился. Затем свел взгляд к переносице…

Есть!

Подсказка была вялой, еле ощутимой. Кто-то другой, скорее всего, вообще не заметил бы внешнего суфлирования. А даже заметив, не сумел бы трансформировать в конкретный жест. Кто-то другой, но не опытный невропаст, способный усилить самый слабый намек. Сидящий напротив мальчишка напрягся, и Карл отчетливо почувствовал, как посторонний толчок неловко, неумело поднимает ему правую руку — собственную руку Карла Марии Родерика О'Ван Эмериха! — и кладет ладонь на голову, так, чтобы пот потек по лбу, а пальцы гребешком свесились над бровями.