Вспомни о Флебе - Бэнкс Иэн

— Ты мужественнее, чем я думала, Эвигер. Только не забывай, что мне не помешает, что ты старше и меньше меня. Если хочешь получить пинка по яйцам… — она кивнула и надула губы, не сводя глаз с вялого тела идиранского офицера, — то я охотно позабочусь об этом, старик.

Мимо прошла Бальведа, подхватила старика под руку и хотела увести.

— Эвигер, — сказала она, — я хочу рассказать тебе, как однажды…

Но Эвигер оттолкнул её и пошёл прочь один. Напротив вагона с реактором он сел спиной к стене.

Хорза посмотрел на него через перрон.

— Неплохо бы ему обратить внимание на измеритель радиации, — сказал он Йелсон. — Возле реактора довольно горячо.

Йелсон грызла вторую плитку рациона.

— Пусть этот старый мерзавец немного поджарится, — ответила она.

Ксоксарл просыпался. Йелсон наблюдала, как к нему возвращается сознание.

— Ты не хочешь сказать этому большому чудовищу, чтобы он спустился с рампы, Хорза? — крикнула она.

Ксоксарл посмотрел вниз на Хорзу и с трудом поднялся на ноги.

— Не трудись, — сказал он на марайне. — Я умею лаять на этом жалком заменителе языка не хуже тебя. — Он повернулся к Йелсон. — После тебя, мужчина!

— Я женщина, — проворчала Йелсон и показала ружьём вниз. — Давай, давай, пошевеливай своей тройной задницей!

Антиграв скафандра Хорзы отремонтировать было невозможно. Юнаха-Клосп не мог нести Ксоксарла. Значит, им придётся идти. Эвигер мог лететь, Вабслин и Йелсон тоже, но Бальведе и Хорзе ничего не оставалось, кроме как меняться местом на поддоне, а Ксоксарлу предстоял пеший марш больше двадцати семи километров к станции «семь».

Они оставили тела погибших у двери в транзитную шахту, откуда их потом можно будет забрать. Хорза бросил бесполезный оплавленный кусок, который был когда-то дистанционно управляемым роботом мозга, на пол и расплавил его лазером.

— Тебе от этого полегчало? — спросил Эвигер. Хорза посмотрел на старика, который парил в своём скафандре, готовый полететь вслед за остальными в туннель.

— Хочу тебе кое-что сказать, Эвигер. Если хочешь сделать что-нибудь полезное, взлети-ка на эту посадочную рампу и сделай несколько выстрелов в голову вон тому товарищу Ксоксарла, чтобы мы были уверены, что он действительно мёртв.

— Слушаюсь, капитан, — шутливо отсалютовал Эвигер и двинулся по воздуху к рампе, где лежал труп идиранина.

— О'кей, — сказал Хорза остальным. — Идём!

Когда они добрались до отверстия пешеходного туннеля, Эвигер приземлился на среднем уровне посадочной площадки.

Бронированный скафандр идиранина был покрыт ожогами и дырами. Существо потеряло руку и ногу, всё вокруг было покрыто чёрной высохшей кровью. Голова идиранина с одной стороны обуглилась, и там, где её пинал Эвигер, кератин был разорван прямо под левой глазницей. Неподвижный открытый глаз мертвеца смотрел на него. Он слабо сидел в своём костистом полушарии и из него вытекало что-то вроде гноя. Эвигер направил ружьё в голову и установил его на одиночные выстрелы. Первый луч снёс повреждённый глаз, второй пробил дыру в лице под тем, что могло быть носом существа. Из дыры хлынул поток зелёной жидкости и попал на грудь скафандра Эвигера. Он полил на это свинство немного воды из фляжки и дал ей стечь.

— Грязь, — пробормотал он про себя и повесил ружьё на плечо, — все, все… грязь.

Они не прошли по туннелю и пятидесяти метров — Эвигер как раз появился в отверстии и полетел вслед за ними, — когда Вабслин вскрикнул:

— Посмотрите!

Они остановились и посмотрели на экран индикатора массы.

Почти в центре толстой зелёной линии было серое пятно, след реактора в поезде позади них, который обманул своим атомным костром их индикатор.

На самом краю экрана, точно прямо и более чем в двадцати шести километрах от них можно было видеть другое эхо. Это было не серое пятно, не фальшивый след. Там на экране горела жёсткая, яркая, как звезда, световая точка.

ЧАСТЬ XII

КОМАНДНАЯ СИСТЕМА: МАШИНЫ

— …небо, как колотый лёд, режущий до мозга костей. Большую часть дороги было слишком холодно для снегопада, но однажды одиннадцать дней и ночей по ледяному полю, которым мы шли, дул снежный ураган, воющий, как зверь, и кусающий, как сталь. По твёрдой, замёрзшей земле единым потоком текли ледяные кристаллы. Нельзя было ни смотреть, ни дышать, ни держаться на ногах. Мы вырыли нору, низкую и холодную, и лежали в ней, пока не прояснилось.