Материя - Бэнкс Иэн

27. ЯДРО

Они стояли на краю огромного кратера. Сквозь лицевой щиток шлема было видно ярко, как днем. Фербин на несколько мгновений отключил искусственную составляющую видимости, чтобы понять, как все выглядит на самом деле. Мрачные, холодные, серые, черные, синие и темно-бурые тона, цвета смерти и разложения. Вскоре ожидался восход гелиодинамика, но здесь, в глубине пропасти, еще долго будет царить темнота, а до таяния льда, которое восстановит Водопад, времени оставалось еще больше.

Сквозь щиток можно было наблюдать слабое инфракрасное свечение во внутренностях кратера. Из темных глубин медленно поднимался пар, а на поверхности холодный, пронзительный ветер рвал его в клочья, мигом рассеивая. Анаплиан и Хиппинс проверяли показания счетчиков и датчиков.

— Что-то вроде маленького ядерного взрыва, — сказала Джан Серий.

Теперь они общались без прикосновений, решив, что нужды в радиомолчании больше нет. Но скафандры все равно выбрали самый безопасный из режимов связи — с помощью узконаправленных лучей невидимого когерентного света.

— Взрыв небольшой, но сильное электромагнитное излучение и нейтроны, — сказал аватоид корабля. — И гамма.

— Наверное, их просто зажарило, — тихо сказала Джан Серий, становясь на колени у обрыва. Она прикоснулась к отполированному камню, ощущая через материал скафандра его зернистую гладкость.

— Неудивительно, что здесь никого нет, — заметил Хиппинс.

Пролетая над городом от окраин к центру, они видели несколько человеческих тел и множество мертвых лиджей и каудов, но ничего и никого движущегося — вся жизнь, казалось, замерзла вместе с водами Сульпитина.

«Но почему здесь больше никого нет? — транслировал Хиппинс со своего кружева на кружево Анаплиан. — Никакой помощи, никакого медицинского персонала?»

«Эти люди ничего не знают о лучевой болезни, — ответила она. — Все, кто не погиб во время взрыва, бежали оттуда, полагая, что худшее позади и теперь будет лучше, а потом умерли в муках на глазах тех, к кому пришли. Не слишком ободряющее зрелище. Возможно, послали нескольких воздушных разведчиков, но те увидели лишь мертвецов и умирающих. В основном мертвецов».

«А окты и аултридии тем временем сражаются друг с другом, — транслировал Хиппинс, — И что-то очень действенное вмешивается в работу систем уровней, от первого до последнего».

Когда они приземлились, автономник Турында Ксасс отлетел от них, а теперь вернулся.

— За одним из водопадных уступов в вертикальной ледяной глыбе присутствует какое-то техническое средство, — сообщил он. — Вероятно, октское. Довольно большое. Обследовать?

Анаплиан кивнула.

— Пожалуйста.

Маленький аппарат метнулся в сторону и исчез в одной из дыр в площади.

Анаплиан встала и оглядела Хиппинса, Фербина и Холса.

— Давайте посмотрим, что делается в Колонии.

* * *

Они остановились лишь раз — чтобы обследовать одно из множества тел, лежавших на присыпанном снежком льду речного рукава. Джан Серий подошла к телу, приподняла его над крупитчатой белой поверхностью, осмотрела.

— Радиация, — сказала она.

Фербин и Холс переглянулись. Холс пожал плечами, потом решил спросить у скафандра. Тот начал быстро нашептывать ему сведения об источниках и последствиях разного вида излучений — электромагнитного, гравитационного, излучения частиц, — потом перешел к воздействию ионизирующей радиации на живые организмы и острой стадии лучевой болезни у гуманоидов, особенно у стоящих близко к сарлам.

Джан Серий отцепила одну из трубочек на правой ноге скафандра — темную, во всю длину бедра и чуть тоньше ее запястья. Затем она положила приспособление на замерзшую поверхность реки и стала наблюдать. Устройство быстро погружалось в лед, растапливая его; поднялся пар. Оно сперва двигалось по-змеиному, извиваясь, а потом проскользнуло через отверстие, проделанное им во льду. Отверстие почти сразу же начало замерзать.

— Что это было? — спросил Холс.

Анаплиан отделила от скафандра еще одно устройство — небольшое, размером с пуговицу, — и подбросила его вверх, как монетку. Маленький кружок полетел вертикально вверх и не вернулся.

Она пожала плечами: — Страховка.

* * *

Живых в Колонии было мало — разве что один на сотню мертвецов, — и они умирали в мучениях. Здесь не пели птицы, в мастерских стояла тишина, молчали двигатели. Лишь тихие стоны умирающих нарушали тишину.