Выбор оружия - Бэнкс Иэн

Женщина выглядела озадаченной.

— Я кончила, вот и все, а… О! — Она прикрыла ладонью рот, широко раскрыв глаза. — Я забыла, извини. Ты не… — Она хихикнула. — Как неловко.

— Что?

— Ну, мы просто… у нас это продолжается дольше, понимаешь?

До этой минуты он не вполне верил слухам об изменённой физиологии представителей Культуры. Неужели они сознательно трансформировали самих себя — чтобы продлевать мгновения удовольствия, ведь говорят, что у них имеются особые железы, которые могут усилить любые ощущения… Однако в этом был некоторый смысл. Их машины могли делать многие вещи лучше, эффективнее, чем люди… Значит, высвободившуюся энергию можно направить на получение удовольствий — что ж, такая целеустремлённость в некотором роде достойна восхищения. Он снова обнял женщину.

— Давай ещё раз, ладно? Она засмеялась.

— Увлечённость — хорошая черта у мужчины.

Он отсутствовал пять дней и столько же ночей. Насколько можно было судить, ни разу не пересёк собственный след и никогда не посещал дважды один и тот же сектор. Три из этих ночей он провёл с разными женщинами, и вежливо, но твёрдо отказал одному симпатичному юноше.

— Ты уже вполне освоился, Шераданин? — спросила Сма, рассекая гребками воду бассейна впереди него, и перевернулась на спину, ожидая ответа. Он плыл следом за ней.

— Ну, я перестал предлагать плату в барах.

— Это начало!

— Положим, с этой привычкой порвать было совсем нетрудно.

— И все?

— Ваши женщины очень дружелюбны.

— Так же, как и мужчины.

— Жизнь здесь кажется… идиллической. Но подозреваю, не все так просто.

— Ну и ну. Есть желание остаться?

— Ни малейшего, — рассмеялся он. — Я бы здесь сошёл с ума или навечно погрузился в один из общих снов-игр. Мне нужно… нечто большее.

— А примешь ли ты это большее… от нас? — Дизиэт напряжённо смотрела на него. — Хочешь работать на нас?

— Все почему-то считают, что мне нужно это сделать, раз вы на стороне справедливости. Но когда видишь вот такое единодушие…

— Скажи, тебе было бы не всё равно, если бы мы вели несправедливую войну?

— Не знаю, — признался он. — Мне всегда хотелось верить… что я делал добрые дела.

Он неожиданно нырнул и спустя мгновение появился над поверхностью воды, отфыркиваясь и тряся головой. Сма теперь стояла, по плечи погруженная в воду.

— Кто знает, Закалве. Нам только кажется, что мы правы. Твёрдая уверенность в таких вещах — абсурд. Всегда найдутся контраргументы… Разве существует абсолютная уверенность? Да и правила в «Особых обстоятельствах» иные.

— Мне казалось, правила должны быть везде одинаковы.

— Но мы в «Особых обстоятельствах» имеем дело с моральным эквивалентом «чёрных дыр», где нормальные законы верного и неверного, общие для всей Вселенной, нарушаются. Это и есть особые обстоятельства, наша территория.

— Для некоторых это может оказаться хорошим предлогом вести себя дурно.

— Для некоторых вообще не нужно никаких предлогов. — Сма провела рукой по мокрым волосам, от воды они завились плотными кольцами, оттолкнулась от дна бассейна и поплыла.

Он некоторое время следил, как она удаляется от него, машинально потёр еле заметный шрам на груди, нахмурился и поплыл следом.

Он провёл пару лет на «Размере Это Не Все», а также на планетах, астероидах, космических и орбитальных станциях — везде, где корабль делал остановки. Много тренировался и научился применять свои новые способности — те, которыми его наделили.

На своё первое задание, которое завершилось сопровождением Избранного в Благоухающий дворец, он отправился на общеконтактном корабле «Милый и Изящный».

Он никогда больше не встретился с Чори и узнал о её гибели спустя пятнадцать лет, когда ему, обезглавленному на планете Фоле, выращивали новое тело судовые врачи «Прирождённого Оптимиста».

Он спрятался за парапетом, наблюдая, как самолёт снижает скорость, серебристое тело, напоминающее наконечник стрелы, теперь чётко вырисовывалось на фоне заката по мере приближения к ним. Скафандр сообщил ему, что других самолётов и вообще летательных аппаратов поблизости нет. Он снял показания эффектора, наблюдая за тем, как из брюха зависшей над лесом машины опустился трап и выдвинулись три ноги. Покачав головой, пригнулся и начал спускаться по склону. Цолдрина он нашёл в одном из разрушенных зданий. Старик, похоже, удивился, когда в заросшем ползучими растениями дверном проёме появилась фигура в скафандре.

— Шераданин, ну что там?

— Это гражданский самолёт, — он усмехнулся, поднимая щиток шлема. — Не думаю, чтобы его послали за нами. Тем не менее мы можем воспользоваться им и скрыться отсюда. Стоит попробовать? — и показал на верх склона. — Ты идёшь?

Бейчей молча смотрел на чёрную фигуру в дверях. До сих пор он не принял окончательного решения: какая-то его часть хотела просто вернуться к покою и стабильности университетской библиотеки, где можно жить спокойной, размеренной жизнью, игнорируя суетный мир. В старых книгах, возможно, удастся найти ответы на волнующие его вопросы. Этот образ жизни некоторое время назад казался ему самым достойным… но теперь в этом не было уверенности. Вероятно, существуют и другие, не менее важные дела, в свершении которых он мог бы принять участие. Отчего бы ему не отправиться вместе с Шераданином? Да и вообще, после всего, что случилось, в состоянии ли он вернуться к своим исследованиям, предоставив событиям идти своим чередом? Если разразится война, а он так ничего и не предпринял, чтобы остановить её — как с этим потом жить? Чёрт тебя побери, Закалве!

— Я всё ещё думаю, — Цолдрин тяжело поднялся на ноги. — Давай всё же посмотрим, насколько далеко ты сможешь добраться?

— Крайне сожалею по поводу задержки, господа, от нас это совершенно не зависело, какой-то инцидент в управлении воздушным движением. Позвольте мне ещё раз извиниться от имени туристической кампании «Экскурсии по памятным местам». Ну, вот мы и на месте, чуть позже, чем планировали, но разве этот закат не прекрасен? Мы находимся на территории Срометренской обсерватории, здесь у вас под ногами, господа, почти четырехтысячелетняя история… Хочется рассказать как можно больше о том, что здесь происходило, поэтому я буду говорить довольно быстро, а вы — слушать меня внимательно…

Самолёт парил в воздухе, гудя АГ-полем как раз над западным краем площадки. По трапу спустилось около сорока человек; затем, возглавляемые энергичным экскурсоводом, они последовали к сохранившимся зданиям.

Он наблюдал за ними, защищённый каменной балюстрадой, сканировал их группу встроенным эффектором скафандра и следил за результатами на экране, проецируемом на лицевой щиток. У каждого из них имелся при себе терминал, два из которых были выключены, один принимал спортивную передачу, а ещё один — музыку. Остальные находились в режиме готовности.

— Скафандр, — прошептал он, хотя его не смог бы расслышать даже находившийся рядом Бейчей, не говоря уже о туристах. — Я хочу незаметно вывести из строя эти терминалы, чтобы они не могли передавать.

— Выведения из строя всех тридцати четырёх личных терминалов связи в пределах действия, подтвердите.

— Подтверждаю, чёрт побери, давай выполняй.

— Приказ выполнен.

Он следил, как изменяются на экране показания, касавшиеся терминалов. Экскурсовод тем временем вёл туристов через каменную площадку, направляясь прямо туда, где прятались они с Бейчеем и прочь от зависшего на антиграве самолёта.

Опустив щиток скафандра, он оглянулся на старика.

— Пошли, только тихо.

Он первым двинулся через подлесок. Стало совсем темно, и Цолдрин несколько раз споткнулся, но они произвели не так много шума, чтобы обратить на себя чьё-либо внимание. Когда приятели оказались под самолётом, он просканировал его и остался доволен результатами. Автоматически управляемая и очень глупая машина, даже у птицы мозг был явно посложнее.

— Замечательная машина! Скафандр, подключись к этому самолёту и возьми управление на себя, так чтобы об этом никто не узнал.

— Скрытное взятие на себя управления единственного самолёта в пределах действия, подтвердите.

— Подтверждаю. И перестань без конца спрашивать подтверждения.

— Управление взято на себя; прекращение действия протокола подтверждения, подтвердите.

— Чёрт побери, подтверждаю.

— Действие протокола прекращено.

Самолёт заслонял собой вечернее небо, из его брюха над трапом лился тусклый жёлтый свет. Они подошли к трапу и начали подниматься. Бейчей шёл впереди, а он обернулся, отыскивая взглядом туристическую группу. Экскурсанты находились уже на противоположной стороне площадки, и никто из них не смотрел в сторону самолёта — всех, должно быть, увлёк рассказ гида.

— Убрать трап.