Последний рубеж - Ливадный Андрей Львович

– Хорошо, Анвар. Мы еще побеседуем с тобой чуть позже.

Под сенью статис-поля работали прожектора, свет которых заливал восстановленные внутренние дворики древнего периметра мертвенно-бледным сиянием. Такой эффект создавали антисканирующие системы маскировки, не позволяющие световым потокам выходить за пределы ограниченной площади.

Шайгалов не ощущал душевного подъема, для него знакомые звуки работающих сервоприводов, гул движков планетарных машин, ритмичное колебание почвы под ногами означали не обновление, но возвращение к прошлому.

Взять себя в руки. Все, Иван, ты сделал выбор. – Он мысленно разговаривал сам с собой, наблюдая, как на отдельной площадке, спроектированной древними кибермеханизмами для приема челночных кораблей, сейчас выстраиваются доставленные двумя «Нибелунгами» серв-машины.

Поспешный старт ширианской эскадры существенно облегчил первоначальную задачу – брошенная в джунглях и на побережье боевая техника имела незначительные повреждения, легко устранимые в полевых условиях. Четыре "Фалангера" и восемь "Хоплитов" вообще не пострадали ни от ковровой бомбардировки джунглей ни от схваток со звероящерами, – их пилоты, вступив в нейросенсорный контакт с модулями "Одиночек" попросту не выдержали прямого соединения с кибернетической системой – трое сошли с ума, один погиб, остальные находились в состоянии комы.

Шайгалов смотрел, как грозные планетарные машины выравнивают строй и останавливаются, поджимая ступоходы с затухающим воем сервоприводов, а в душе росло, ширилось чувство, что сейчас, в эти минуты им пройдена черта невозвращения.

Разум тонул в привычной, напряженной атмосфере, начиная помимо воли работать с полной самоотдачей, исчезали, истончались чувства, что волновали его всего лишь пару дней назад, а на их место приходило привычное, словно старая рубашка, предчувствие близкого боя, рассудок уже планировал предстоящую операцию, даже мышцы на короткое мгновенье охватила знакомая, бесконтрольная дрожь…

– Земцов, где тебя носит? Экипировку, живо! – Губы привычно отдавали в крохотный имплант личного коммуникатора короткие фразы команд, – Шелдон, изъять кристалломодули систем искусственного интеллекта. Личному составу построение через пять минут.

Сзади появилась могучая фигура Святогора, в ногу с которым шагал введенный в автоматический режим тяжелый бронескафандр.

– Экипировка, командир, – он протянул полковнику крохотный чип и тихо добавил: – Земцов погиб на Эрлизе.

Шайгалов на мгновенье потерял дар речи, потом машинально тряхнул головой.

Да. После смерти адъютанта он больше не вводил эту должность в штат руководимых им подразделений.

Память.

Проклятая память…

– Помощь нужна?

– Справлюсь. – Иван вставил чип с личными биометрическими данными в неприметное гнездо, расположенное на плечевой бронепластине скафандра, и тяжелая снабженная сервоусилителями мускулатуры оболочка начала раскрываться, сдвигая керамлитовые сегменты в техническое положение. Еще секунда и Иван привычным шагом назад, спиной вошел в раскрывшийся скафандр, ощущая как бронепластины тут же начали обратное движение, гермошлем с системой БСК [29] сухо щелкнул электромагнитами проекционного забрала, тускло осветились в режиме самотестирования внутренние экраны периферийного зрения, внешние микрофоны издали характерный щелчок, и до слуха долетела фраза Святогора:

– Систему метаболической корректировки включи, командир. Не помешает.

– Включу. – Пообещал Шайгалов. Святогор был единственным от кого он всегда принимал советы, вне зависимости нравились они полковнику или нет. После последнего ранения, полученного на Эрлизе, батальонный медик в буквальном смысле вернул его к жизни, вытащив фактически с "того света".

…Личный состав уже построился, и Шайгалов, коснувшись языком сенсора боевой системы поддержания жизни, сделал шаг вперед, выходя на середину освещенного плаца, по краю которого возвышались серв-машины, а чуть ближе выстроились люди.

Шайгалов мог пренебречь чем угодно, любым пунктом или буквой утративших смысл уставов, но просто отдать приказ, послав людей в бой, он не мог. Они имели право знать все, и делать собственный выбор, либо следуя за ним до конца, либо оставшись в стороне от назревающего водоворота событий, выбраться из которого дано далеко не всем…

Первые слова полковника прозвучали в напряженной звенящей тишине ожидания.

Он говорил, понимая, что обращается к офицерам (к концу войны должности рядового и сержантского состав ВКС Альянса полностью замещали кибермеханизмы) которые прошли через многие испытания, здесь, на ярко освещенном плацу, попросту не могло находиться случайных людей, все прекрасно знали друг друга, и понимали, о чем говорит их командир:

– Сегодня по приказу адмирала Воронцова нас попытались "зачистить", вместе с исторически сложившейся колонией Афины.

Слова Шайгалова, переданные аудиосистемой экипировки, гулко отдались в стылой ночной тиши.

Для многих сказанное явилось откровением, только сейчас большинству собравшихся стало понятно, почему фрегат Флота Колоний бомбил джунгли.

– Мы, по мнению победителей, заслуживаем одного – смерти. Но я знаю вас. Каждого, кто выжил там, где не выдерживали кибермеханизмы. Вы прошли через ад, но не превратились в бездумных убийц, за что в конечном итоге попали на Ширан, в бессрочную ссылку. Теперь, когда закончилась война, я уже не могу приказать – вернитесь, чтобы снова драться. Мы покидали Ширан с единственной целью, – никогда больше не брать в руки оружие, но обстоятельства… не судьба, а именно обстоятельства сложились так, что мы вынуждены ответить на брошенный вызов.

Полковник перевел дыхание и продолжил:

– Судьба нашей колонии предрешена. Здесь, несомненно, в ближайшие дни появятся разведывательные силы Союза Центральных Миров. Если мы останемся на планете, нас уничтожат. Выход один – воспользоваться брошенной ширианцами техникой и временно покинуть Афину. Для этого необходимо захватить поврежденный фрегат. Пока это все. Ближайшая задача, которая должна быть выполнена немедленно. Вопросы?

– Что будет с коренным населением Афины?

– Город на деревьях сложно обнаружить. Мы сами на протяжении года жили тут, вели разведку прилегающих территорий и не знали о его соседстве. Там нет явной техногенной среды, которую, прежде всего, фиксируют поисковые системы. Я предупредил Ладу о существующей опасности, но она отказалась эвакуировать колонию. У них свои приемы выживания в джунглях, и я не думаю, что коренному населению Афины что-то действительно угрожает. Единственный фактор, способный их выдать – это наше соседство.

– Что мы будем делать, захватив фрегат?

– Выйдем в глубокий космос и сориентируемся в обстановке. – Ответил Шайгалов. – Вы видели, что в руки ширианцев попала техника Альянса, которую они смогут использовать для достижения своих целей. Удастся им завоевательный поход или нет, но проклятье за любую смерть, причиненную машинами, падет на нас. По сути выбора нет. Либо мы отстоим свое право на жизнь, либо нас уничтожат. Положение отчаянное, но не безвыходное.

– А есть ли толк скрываться? Это тоже не жизнь… – Раздалась очередная реплика.

– Скрываться мы не будем. – Уверенно пообещал полковник. – Сейчас нет смысла играть вероятностями. Если мы не покинем Афину, то приговорим и себя и исторически сложившееся поселение. Пока что наша задача – получить свободу осознанного выбора. Еще вопросы?

– Почему удар фрегата пришелся на пустой участок джунглей? И какого фрайга они только напугали ширианцев, а не уничтожили захваченные ими корабли?

– На первый вопрос я могу ответить: не зная, насколько адекватен Воронцов, я дал ему заведомо ложные координаты поселения. По поводу ширианцев можно лишь предполагать, – их отпустили намеренно, испугав и разозлив. Выяснить что-либо конкретное мы сможем, только произведя информационную разведку, получив данные о реальной расстановке сил на поствоенном пространстве.

– Почему изъяты кристалломодули "Одиночек"?

Шайгалов ждал этого вопроса.

– Они опасны. – Коротко ответил он. Мысли по данному поводу постоянно возникали в рассудке полковника, и чем больше он думал о проблеме искусственных интеллектов, тем отчетливее виделось решение. – Если мы хотим получить независимость, об использования "Одиночек" с этого момента следует забыть. Вся техника должна быть переведена в режим полуавтоматического управления по схеме пилот-исполнительные подсистемы. "Одиночки" не только опасны, их применение превратит нас не более чем в остаточную группировку сил Альянса, решившую продолжить сопротивление. Отныне и навсегда, те, кто остается со мной, должны усвоить принцип: один пилот – одна машина. Никаких беспилотных механизмов. Если придется драться – мы будем воевать не за Альянс, за самих себя, и потому каждый будет нести свою, персональную ответственность за свершенные действия. С господством роботизированных комплексов покончено.