Последний рубеж - Ливадный Андрей Львович

У "Хоплита", как и любой машины, было несколько слабых мест в бронировании, но, зная каждую деталь в конструкции, Сай не был уверен, что маломощная ракета остановит сорокапятитонного исполина.

На принятие решение оставалась секунда, не более, и Метью сместил прицел.

Сейчас проверим твои нервишки, сука…

Ракета огненным факелом рванула вдоль домов, – в последний момент Метью заметил, что два лобовых сегмента брони отчего-то сдвинуты, открывая узкие щели смотровых триплексов.

В моменты наивысшего напряжения мысль опережает действие: он успел не только заметить оплошность вражеского пилота, удивится его явной халатности, но и совместить прицельный маркер лазерного целеуказателя с тонкой прорезью в мощной лобовой броне.

Произведя запуск, он мгновенно откатился в сторону: какой бы лох не сидел в рубке серв-машины, кроме него существовала еще и киберсистема с модулем искусственного интеллекта, а поединок с "Одиночкой", без адекватного вооружения – это лишь один из способов самоубийства.

Мгновения боя спрессовывались в вечность.

Сай помнил, как много лет назад, еще в военизированной спецшколе, на Ганимеде, спутнике Юпитера, преподаватель по психологической подготовке задал аудитории вопрос: может ли время изменять свои характеристики?

Большинство ответило – нет.

Сай забыл имя преподавателя, но помнил, что у того не было обеих рук, которые заменяли кибернетические протезы. Еще в памяти всплыло красное, словно навечно обожженное лицо, подслеповатые глаза, и голос: Запомните, мальчики и девочки, в бою вы узнаете, что существует иное время. Есть объективный бег секунд, с ним действительно ничего нельзя поделать, а вот субъективное время, – есть порождение сознания каждого из вас. Оно может растягиваться или ускоряться в зависимости от… – дальше преподаватель «погнал» про аппараты метаболической коррекции и прочие, не совсем понятные приспособления, действие которых Сай испытал на себе много позже.

Память человеческая. Что она вытворяет с рассудком в минуты запредельного напряжения моральных и физических сил…

Ракета ударила точно в триплекс.

Кумулятивная струя прожгла прозрачный бронепластик, и рубка серв-машины содрогнулась от двух взрывов – первый прозвучал за доли секунды до попадания – это отработал механизм аварийно-спасательной катапульты, выбросив капсулу пилот-ложемента в полуденные небеса Икствайла, и вслед в образовавшееся в результате катапультирования отверстие, из рубки рвануло пламя, оно жадно облизнуло не успевшую набрать высоту капсулу и тут же унялось, только в небеса пульсирующими толчками выталкивало жирный, черный дым от расплавившихся приборных панелей.

Пилот – мертвец, – машинально подумал Сай, и вдруг до него дошел смысл произведенного катапультирования: «Одиночка» не спасала пилота, она избавилась от него, одновременно дав выход для адской температуры кумулятивной струи.

Метью едва успел подумать об этом, как "Хоплит" с вскрытой, обожженной рубкой издал скрежещущий звук, поворачивая оба подвесных орудия в сторону противника.

Он метнулся вглубь двора, ощутив, как туго ударила серия взрывных волн, в спину, словно удары исполинской кувалды, впилось несколько осколков, застряв в бронежилете; он бежал через проходные комнаты собственного дома, а стены разлетались вслед за ним, от беспощадных, сокрушающих все на своем пути тактовых очередей.

Не выдерживал стеклобетон, так что говорить о человеке?

Контуженный, едва удерживающий в рассудке искру сознания, Метью вылетел на задний двор, и плашмя упал на гравийную дорожку, неестественно выгнувшись в судорожной, конвульсивной попытке вдохнуть.

Воздух, наконец, попал в отшибленные легкие, и он инстинктивно пополз прочь, едва соображая, что делает.

Ему удалось скрыться за углом гаража, в котором стоял наполовину разобранный флайкар, когда сквозь руины, оставшиеся от его дома, проломился "Хоплит". Живучесть серв-машины вызывала у Метью чувство обреченности. Он слишком хорошо знал, что модуль "Одиночки" надежно защищен, боевая планетарная машина обладала не только собственным искусственным рассудком, цепи управления "Хоплита" многократно дублированные прекрасно обходились без вмешательства пилота, которым машина пожертвовала, ради своей главной задачи – во что бы то ни стало продолжать бой.

Ноги подкашивались, последствия сильнейшей контузии постоянно давали знать о себе, накатываясь приступами дурноты.

Все. Абзац…

Сай едва не расхохотался.

Война чудовищным, непонятным образом настигла его, спустя два года после капитуляции Альянса.

Что это? Справедливое возмездие или злой рок?

У него не было даже элементарных гранат, чтобы попытаться остановить покалеченную, но еще боеспособную серв-машину.

Очередной залп "Хоплита" разнес гараж.

Метью отшвырнуло от стены, он пролетел несколько метров, и упал, чувствуя, что уже не встанет.

Грезился слабый, знакомый звук работы водородного двигателя.

Собрав остаток сил, он повернул голову, и увидел, как по перепаханной снарядами улице, между руин домов стремительно несется БМК, поливая "Хоплита" из башенного и курсовых орудий.

Еще одна тщетная самоубийственная попытка.

С пилонов серв-машины сорвались ракеты тактического боекомплекта.

Сай не видел, как разнесло БМК – глаза застил нестерпимый для зрения огонь вставшей поперек улицы стены разрывов, и…

Внезапно наступила тишина.

Звонкая, оглушающая, нереальная.

Метью со стоном пошевелился, думая, что окончательно потерял слух, но нет, он слышал собственный стон, слышал, как барабанят по руинам комья вырванной взрывами земли, даже, как показалось, различил чьи-то торопливые приближающиеся шаги.

С трудом поднявшись, сначала на колени, а затем, выпрямившись в полный рост, он посмотрел на исполинскую серв-машину и понял, что бесноватый огонь орудий БМК все же достиг своей цели, – потерявшая прочность, треснувшая в нескольких метах броня, пострадавшая еще от ракетных попаданий, теперь щерилась дырами, в которые, при желании, можно было бы просунуть голову и увидеть развороченные приводы активаторов поворотной платформы.

Может быть "Одиночка" еще не отрубилась, но вся кинематика была разбита, и исполинский сервомеханизм боле не представлял реальной угрозы.

Оглядевшись по сторонам, Сай увидел, как через руины, от полыхающего остова БМК к нему направляется Патрик.

Как я скажу ему про Эл? – С тоской подумал он, с трудом удерживая искру сознания в измученном коротким, но яростным боем рассудке.

Икствайл…

Лейтенант Кайманов был зол. Он ничего не понимал в творящемся вокруг бардаке.

То, что они опоздали, Павел догадался еще на низких орбитах, когда сканеры зафиксировали массовые пожары и разрушения в большинстве населенных пунктах освоенного людьми материка, но где теперь искать правительство и с кем вести переговоры, он не понимал. Люди словно обезумели, вокруг вспыхивали и угасали короткие, яростные столкновения между силами захватчиков и немногочисленными отрядами ополчения. Никакого систематизированного сопротивления не наблюдалось, что наводило на безрадостную мысль о полной недееспособности руководства, и высших чинов планетарного правительства.

Что теперь? – Лихорадочно соображал лейтенант, пока штурмовой носитель снижался над побережьем, двигаясь «по кромке» зоны вооруженного конфликта.

– Датчики фиксируют два "Нибелунга". Сели на удалении в двести километров друг от друга. Очевидно, они высадили ударные группы серв-машин; вот точные координаты носителей, с остальными сигнатурами пока разбираемся, идет обработка данных.

И на том спасибо…

Лейтенант только сейчас после доклада второго пилота обратил внимание на абсурдность самой ситуации. Два штурмовых носителя с десантом на борту захватывают целую колонию, превращают в руины десятки небольших городов. Кому сказать, – не поверит. Что же твориться на Окраине, если "Нибелунги" спокойно осуществляют захват планеты?

Сказали бы ему о таком раскладе сил пару лет назад – покрутил бы пальцем у виска и отвернулся. А теперь вот приходиться наблюдать воочию, как корабли, относящиеся к среднему классу, берут в кровавый оборот целое планетарное поселение…

– Есть четкие сигнатуры серв-машин! Перехвачены переговоры пилотов. Это ширианцы. Их язык.

Кайманов переместился вместе с укрепленным на дугообразном монорельсе креслом к тактической панели. Наконец-то наступила ясность… – Зло подумал он, принимая решение.

– Вижу. – Вслух произнес Павел, ощущая, как знакомая дрожь возбуждения медленно ползет по телу, охватывая мышцы. – Передайте данные по обстановке на борт "Афины"! Шайгалов должен знать – здесь только малые силы ширианцев. Это отвлекающий маневр!