Зеленые тени, Белый Кит - Брэдбери Рэй Дуглас

— Мистер Харлей, — я не мог удержаться, чтобы не спросить, — зачем вы приехали в Ирландию?

— Меня зовут Том. И… Джон повелел, чтобы я приехал. Когда Джон приказывает, я повинуюсь! — засмеялся Том.

— Вот именно! — сказал Джон.

— Это ты позвонил ему, помнишь, Том? — ткнула его в руку Лиза.

— Ну, позвонил. — Том нисколько не был озадачен. — Я подумал, мы так давно не виделись. А годы идут. Вот я и поднял трубку и позвонил этому сукину сыну, и он говорит: «Том, приезжай! И мы проведем вместе бурную недельку, а потом разъедемся еще года на два». Вот так у нас с Джоном повелось. Когда вместе, очень здорово, а врозь — никаких сожалений! А эта охотничья свадьба?..

— Не спрашивайте меня, — сказал я. — Я в полном неведении.

— Лиза была не в восторге от этого, — признался Том.

— Не может быть! — закричал Джон, оборачиваясь, чтобы просверлить ее взглядом.

— Чепуха, — сказала Лиза. — Я привезла с собой свой охотничий гардероб из Западной Виргинии. Он упакован. Я счастлива! Охотничья свадьба — подумать только!

— Я только об этом и думаю, — сказал Джон, управляя машиной. — И если вы меня знаете, с таким же успехом это могли быть охотничьи похороны!

— Джону бы это понравилось! — сказал Том, обращаясь ко мне, словно Джона здесь вовсе не было, пока мы проезжали мимо нескончаемой зелени. — Потом он пришел бы на нашу панихиду, напился бы и, рыдая, рассказывал о том, как у нас все было здорово. Вы замечали, все происходит так, как ему удобно? Для него люди рождаются, живут и умирают, чтобы он мог закрывать им веки монетами и оплакивать их. Есть на свете что-нибудь такое, что не было бы Джону удобно или от чего он не получал бы удовольствия? Только одно, — добавил Том, выдержав паузу.

Джон сделал вид, что не слышит.

— И что же это? — спросил я.

— Оставаться в одиночестве. — Том вдруг посерьезнел. — Джон не любит оставаться один. Никогда не оставляйте Джона одного. Запомните это — ни при каких обстоятельствах. — Том посмотрел на меня проницательными, ясными светло-голубыми глазами. — Джон однажды сказал мне: «Том, самое одинокое время — когда заканчиваешь работу и начинаешь ужинать. Этот единственный час такой же опустошенный, как три часа утра долгой-долгой ночью. Вот тогда человеку и нужны друзья».

— Я говорил тебе такое? — сказал Джон с притворным удивлением.

Том кивнул:

— В прошлом году я получил от тебя письмо. Наверное, ты писал его днем, часов в пять. Создавалось впечатление, что ты одинок. Вот поэтому я названиваю тебе время от времени. Ревнуешь?

— Пожалуй, да, — сказала Лиза.

Том пристально на нее посмотрел.

— Нет, — сказала Лиза. — Не ревную.

Том похлопал ее по ноге:

— Молодец!

Он кивнул Джону:

— Не провести ли нам ходовые испытания?

— Проведем!

Остаток пути в Килкок мы промчались со скоростью восемьдесят миль в час. Лиза частенько жмурилась. Том не жмурился вовсе, любуясь, как перед ним маячит зеленая Ирландия.

Я проехал большую часть пути с закрытыми глазами.

С охотничьей свадьбой возникли трудности. Неожиданно выяснилось, что в Ирландии таковые давно не проводились. Как давно, мы так и не узнали.

Вторая и самая большая трудность была связана с Церковью.

Ни один уважающий себя священник не собирался скреплять священными узами похоть двух голливудских звезд, хотя Лиза Хелм была родом из Бостона и вообще была исключительно изысканной дамой. А вот Том — конник, который играл в дикий теннис с Даррилом Зануком и консультировал Ага-хана в вопросах осеменения чистокровных лошадей, — успел отметиться во всех пунктах ада. Для Церкви это было исключено. К тому же (Джон даже не поинтересовался) ни Том, несмотря на ирландское происхождение, ни Лиза не были католиками.

Как же быть? Близ Килкока других церквей не было, даже завалящей протестантской часовни, куда можно было бы забрести долгим воскресным полднем.

Наконец я догадался обратиться в местную унитаристскую церковь в Дублине. Что может быть хуже протестанта? Унитарист! Там нет вообще ни церкви, ни веры. Но ее настоятель, преподобный мистер Хикс, согласился в ходе переговоров на повышенных тонах по телефону решить эту задачу, ибо ему было обещано вознаграждение на земле Джоном Хьюстоном, а не на небесах Господом Богом, имя Которого, во избежание конфуза, поминалось редко.

— Живут ли они во грехе? — строго вопрошал преподобный мистер Хикс.

Я был ошеломлен. Таких разговоров мне раньше слышать не приходилось.

— Ну… — сказал я.

— Так живут?

Я закрыл глаза, пытаясь представить себе пару новобрачных, денно и нощно устраивающих перебранки на улицах Дублина.

Они пререкались по поводу одного обручального кольца, потом — другого, поругались из-за цветов, поссорились из-за дня и даты, поскандалили из-за священника, из-за места проведения церемонии, из-за размеров свадебного торта и из-за того будет ли он заправлен коньяком или нет, собачились из-за псов и лошадей и даже полаялись с распорядителем охоты и препирались с его помощником, с дворецким в «Кортауне», поцапались с горничной, устроили перепалку с хозяином паба из-за выпивки, затем схлестнулись с торговцем, не желавшим уступать три ящика далеко не отменного шампанского со скидкой, в довершение ко всему — дебоширили в ресторанах и пабах. Если б вам захотелось вести учет всех склок за неделю, лучше всего это можно было бы сделать, пальнув из дробовика но календарю.

Джону это все нравилось.

— Всегда любил добрую потасовку! — восклицал он с широкой улыбкой, которая требовала наложения швов. — Ставка на даму. Том может делать днем что угодно, но она побеждает ночью. И потом, у всякого свои причуды. Том пьет слишком много «Старинного особого»…

— Это настоящее название?

— Английский эль, гм-гм. «Старинный особый». Но это же Том. Все-таки наш приятель. Они покончат со ссорами и начнут спокойную семейную жизнь, вот увидишь.

— Преподобный Хикс, — сказал я по телефону. — Том с Лизой много ссорятся.

— Ну тогда они и грешат много! — скорбно сказал преподобный. — Лучше пришлите их ко мне.

Том с Лизой поссорились и по поводу визита к мистеру Хиксу.

Они ссорились по дороге к нему.

Ссорились, заходя к нему.

Спорили в его присутствии.

Орали друг на друга, выходя от него.

Если голос может быть бледным, то голос преподобного был таковым, когда он описывал эту парочку.

— Это не бракосочетание, — возражал он. — Это матч-реванш.

— И я точно такого мнения, преподобный, — согласился я, — но не разъясните ли вы им правила бокса и не разведете ли их по углам?