Зеленые тени, Белый Кит - Брэдбери Рэй Дуглас

— Идиот, — сказала она.

Нет, подумалось мне, я так не думаю.

Мы смотрели, как лифт взлетел вверх по шахте, поднимая ношу едва ли тяжелее пуха, сдутого с одуванчиков.

Ровно в полдень началась череда совпадений, которая после резких зигзагов, взлетов и падений привела-таки к чудесной развязке, причем я находился в водовороте событий.

Отель «Роял Гиберниан» располагается как раз на полпути между Тринити-колледжем, извините за упоминание, и парком Святого Стефана, который более соответствует своему названию, а позади проходит Графтон-стрит, где можно купить серебро, стекло, льняное белье или красный редингот, сапоги и кепи для псовой охоты. Но лучше всего заглянуть в паб «Четыре провинции» за приличествующей дозой выпивки и разговоров: на час пития — два часа задушевной беседы, очень рекомендую.

Итак, ровно полдень. И кому же, как не Снеллу-Оркни, суждено выйти из отеля «Роял Гиберниан» со стайкой канареек. Я же следую за ними и пишу под диктовку, но сам — молчок.

А вот и первая сногсшибательная встреча.

Ведь мимо идет не кто иной, как Тималти, которому предстоял трудный выбор между кондитерской и «Четырьмя провинциями».

Как вы помните, Тималти, когда его преследуют Невзгоды, Голод, Недород и прочие неумолимые Всадники Апокалипсиса, подрабатывает на почте в Килкоке. Теперь же, праздно шатаясь, в перерывах между хождениями на постылую службу, он вдруг учуял такое благоухание, словно через сотню миллионов лет врата Эдема вновь распахнулись и его пригласили вернуться. И Тималти решил полюбопытствовать, в честь чего задуло из райского сада.

А ветер поднялся, конечно, из-за Снелла-Оркни и его выпущенных из клеток питомцев.

Тималти встал как вкопанный и вытаращился на делегацию Снелла-Оркни, которая растеклась по ступенькам и канула за угол. Вот тут он и решил, что есть вещи послаще конфет, и помчался в обход в «Четыре провинции».

Я проворно следовал за ними, чувствуя себя распорядителем на выставке-продаже всякой живности.

Идя впереди меня, огибая угол, мистер Дэвид Снелл-Оркни и компания миновали нищенку, игравшую на арфе. Тут же — мой таксист Майк самозабвенно отплясывает ригодон, откалывая буйные коленца под музыку «Порхая над лугом», как будто ему больше делать нечего. Танцуя, Майк услышал нечто похожее на дуновение теплого ветерка с Гебридов. Не чириканье, не посвист, а что-то вроде воркования и вскриков, которыми вас встречают голуби и попугаи, когда зазвенит дверной колокольчик и вы входите в зоомагазин. Но все-таки Майк что-то расслышал, даже за топотом своих башмаков и переборами арфы. И застыл в прыжке.

Мимоходом Дэвид Снелл-Оркни и его пятеро спутников ослепительно улыбнулись Майку и помахали ручками.

Майк непроизвольно помахал в ответ, затем остановился и прижал пораненную руку к груди.

— Какого черта я машу? — закричал он, завидев меня. — Разве я их знаю?

— Господь тебя укрепит! — сказал я, когда арфистка ударила по струнам.

Словно на буксире у неисправного новшества — пылесоса, сметающего все на своем пути, Майк и я последовали по улице за компанией.

Теперь уже заработали два органа чувств — нос и уши.

А на следующем углу — Нолан, только что вылетевший из «Четырех провинций», унося ноги от настигавших его неприятностей, столкнулся нос к носу с Дэвидом Снелл-Оркни. Оба качнулись и ухватились друг за друга, чтоб не упасть.

— Добрый день! — сказал Дэвид Снелл-Оркни.

— Кому как! — ответил Нолан и, разинув рот, отпрянул, пропуская мимо весь этот цирк. В его глазах я видел жгучее желание юркнуть назад и тут же поделиться новостью о жуткой встрече с перьевой метелкой, сиамским котом, бракованным пекинесом и еще тремя заморышами, пострадавшими от недоедания и застирывания.

Все шестеро остановились перед пабом, разглядывая вывеску.

«Черт! — подумал я, — они же сейчас войдут. А что из этого выйдет? Кого предупреждать первым? Их? Или бармена?»

Тут дверь распахнулась и выглянул Финн собственной персоной. Он приехал в город повидаться с кузеном и теперь уже одним своим присутствием испортил представившийся случай!

— Черт! — сказал Нолан. — Все пропало. Теперь нам рта не дадут раскрыть об этом приключении. Теперь Финн в центре событий, а нам крышка!

Снелл-Оркни и его компания долго глазели на Финна. Но взгляд Финна на них не задерживался. Он смотрел поверх, мимо, вдаль.

Но он их видел, уж я-то знаю. Потому что случилось нечто занятное.

Лицо Финна поблекло.

А затем произошло нечто еще более занятное.

Лицо Финна залила краска.

«Э-э! — подумал я, — он… краснеет!»

Финн по-прежнему отказывался смотреть на что-либо, кроме как на небо, фонари, дома, но тут Снелл-Оркни пропел:

— Сэр, как пройти к парку Святого Стефана?

— Боже спаси-сохрани! — сказал Финн и отшатнулся. — Черт знает, куда его девали на этой неделе! — и хлопнул дверью.

Шестерка зашагала дальше, излучая восторг и улыбки. Нолан уже готов было вломиться в паб, как случилось самое худшее.

Невесть откуда, наперерез, черт нес Гэррити, лифтера из отеля «Роял Гиберниан». Запыхавшись от волнения, он вбежал в «Четыре провинции» поделиться новостью.

Когда мы с Ноланом оказались внутри, а следом за нами — Тималти, Гэррити уже метался по бару мимо Финна, еще не пришедшего в себя от потрясения.

— Какое зрелище вы пропустили! — взахлеб рассказывал Гэррити всем сразу. — Ничем не уступит фантастическому кино, что показывают в «Гэйети-синема»!

— Что ты хочешь сказать? — спросил Финн, очухавшись.

— Они ничего не весят! — сказал им Гэррити. — Поднимать их в лифте все равно что горсть шелухи в печную трубу запустить! Вы бы слышали — они приехали в Ирландию, чтобы… — он перешел на шепот и напрягся, — совершить нечто…

— Таинственное? — подсказал я.

— Что у них на уме, неясно, но помяните мои слова — ничего путного из этого не выйдет! Вам приходилось видеть что-нибудь похожее?

— Co дня большого пожара в женском монастыре — нет, — сказал Нолан. — Я…

Но, похоже, слово «монастырь» обладало не единственным магическим свойством. Тотчас распахнулись двери, и вошел отец Лири, задом наперед, то есть тылом, приложив ладонь к щеке, словно норны отвесили ему под шумок увесистую оплеуху.

При виде его спины все уткнулись носами в стаканы, выжидая, пока священник, все еще глазевший на двери, как на разверзнутые врата ада, сам приведет себя в чувство выпивкой.

— И двух минут не прошло, — сказал наконец священник, — как мне явилось неописуемое зрелище. Неужели за столько лет нагромождения всевозможных бедствий Ирландия и впрямь свихнулась?