Экипаж - Рудазов Александр

— Вроде России двадцать первого века?

— Ну да… — усмехнулся Святослав. — Для нас это древность. Возраст — около ста десяти. Сильный ментат.

— Нет, это все я уже знаю, — отмахнулся детектив. — Что известно о самой станции? Можно посмотреть подробнее?

Моручи увеличил экран еще больше, и растянул изображение на целый метр. Теперь станцию можно было разглядеть во всех подробностях.

— Это тоже древняя история, — глубокомысленно кивнул он. — Эту станцию строили не мы — она уже была там, когда наши предки открыли Сварог. Скорее всего, ее построили те, кто жил на Свароге до нас.

— А там кто-то жил? — удивился Ежов.

— Кто-то жил… — пожал плечами Моручи. — Когда-то. Когда мы прилетели туда впервые, там уже не было никого разумнее тапирников^[11]. И несколько древних развалин — какие-то храмы, статуи, даже парочка городов… Но никакой полезной информации. Мы до сих пор не знаем даже, как они выглядели.

— А как же статуи?

— Не статуи — развалины статуй. Просто бесформенные глыбы, которые когда-то что-то изображали. Все это очень древнее — все ученые и ментаты в один голос утверждают, что на Свароге нет разумной жизни уже семь тысячелетий, не меньше. Еще глубже заглянуть не получается…

— Хорошо, допустим. Давайте-ка еще раз просмотрим план Куросавы, как мы его сейчас видим…

— Начинай, лейтенант, — согласился Моручи.

— Итак, перед нами Александр Куросава. Человек, до определенного момента тихо живущий на своей станции… кстати, откуда она у него?

— Купил. Лет тридцать назад.

— А деньги откуда? Такая вещица должна стоить немало…

— Ну, он все-таки принадлежит к Императорскому Дому, — пожал плечами Моручи. — У нас у всех есть кое-какие средства. А стоила станция немного — кому нужна эта дряхлая развалина? Это ведь даже не станция на самом деле — там нет никакой техники, один только корпус. То есть, раньше не было — теперь-то Куросава, конечно, что-то установил…

— Хорошо. Понятно. Итак, начнем с мотива. Предположительно, мотив примерно тот же, что был у… ну… да вот хоть… как этого звали, из «Гамлета»?

— Кого?

— Ну этого… который дядя… — потер лоб Ежов. «Гамлета» он не читал, только один раз видел фильм. — Либо Клавдий, либо Полоний, точно помню…

— Не имеет значения, — поморщился Моручи, который вообще смутно понимал, о чем толкует детектив.

Имя Шекспира к семьдесят второму веку все еще помнили, но уже очень смутно — примерно так, как в двадцать первом Еврипида или Аристофана. Любой грамотный человек знает их имена, но вот сказать, что конкретно они написали, это уже посложнее… А попробуй найди такого, который их произведения еще и читал!

— В общем, Куросава хочет влезть на трон, — вздохнул с облегчением Ежов, выпутавшийся из литературных аллегорий. — Но ему это сделать посложнее, чем этому Клавдию или Полонию — он где-то в середине шестого десятка. Попробуй-ка, дождись своей очереди! И тогда он начинает убивать тех, кто стоит перед ним. И проявляет неслабый талантище! Двадцать четыре убийства, и все безукоризненные — на него не падает даже тени подозрения!

— Возможно, меньше, — поправил его Святослав. — Кто-то из них мог умереть и сам.

— Возможно. В любом случае два года назад Куросава решил сменить курс. Похоже, понял, что этот путь слишком долгий. К тому же рано или поздно он все-таки мог бы ошибиться. И тогда он решает убить всех зайцев одним ударом. Он подготавливает новый план — сложный, но действенный. Четыре дня назад в новостях сообщили о трауре на Свароге — умерла императрица Белинда…

— Да, я уже знаю… — печально склонил голову Моручи.

— Послезавтра состоится церемония… прощания с телом, кажется?

— Да, у нас хоронят только через неделю после смерти, — объяснил Святослав. — До этого тело держат в специальном саркофаге-консерватории…

— В общем, послезавтра все родственники и друзья императрицы соберутся на эту церемонию, — перебил его Михаил. — И среди них в обязательном порядке будет сам император и тридцать шесть старших членов Императорского Дома…

«Вурдалак» слегка качнулся. И все предметы, до этого свободно болтающиеся в воздухе, попадали на пол. Вновь включилась искусственная гравитация.

— Опца… — выдавил из себя Ежов, приземлившийся на копчик.

Остап, шмякнувшийся на спину, что-то невнятно промычал и проснулся. И с непониманием уставился на Джину и Николая, использующих его живот вместо матраса.