Серебро и свинец - Серебряков Владимир

– Ну, как результаты? – поинтересовался он у сержанта Гамильтона.

Говорил он по-английски, но, чтобы не привлекать внимания туземцев, пользовался деловито-надменным тоном, каким здешние торговцы обращались к приказчикам.

Вместо ответа Теренс Гамильтон молча поднял вверх большие пальцы – лучше, дескать, некуда. Сержанта оставили торговать не случайно – из всех разведчиков у него единственного был опыт в этом непростом деле. Отец Гамильтона держал небольшой магазинчик во Фриско, и сын его, прежде чем сбежать от такой жизни в армию, не только усвоил из-под палки основы семейного бизнеса, но и приобрел опыт общения через прилавок с самыми странными личностями.

– Не понял, – заметил Джаред, обождав, пока Теренс закончит убеждать очередного легковерного эвейнца, что выложить за один шоколадный батончик цену двух мешков капусты – это выгодное вложение капитала. – Почему у тебя леденцы на какую-то тряпку вывалены?

– А я коробочки продал, – ухмыльнулся Теренс, показав миру все тридцать два лошадиных зуба. – Здешнему резчику.

– Кому? – не понял лейтенант.

– Резчику. Тут один парень живет, он делает всякие фигурки – из дерева, из рога, из кости, все вперемешку – шкатулки там, статуэтки. Я продал ему коробочки под пуговицы.

– Да зачем это ему? – не понял Джаред. – Он же может шкатулок наделать!

Продавец пожал плечами.

– Ему видней. По-моему, он решил продавать свои пуговицы в моих коробочках. Комплектами.

Лейтенант покачал головой. Оно, конечно, хорошо иметь в команде парня, способного сторговать змее башмаки…

– Только не переусердствуй, – посоветовал он Теренсу. – Иначе нам в столице выложить нечего будет.

Конечно, если подопрет, можно вызвать по рации вертолет с новым грузом… но не вызовет ли это подозрений у местных?

– Будет-будет, – уверил его сержант. – Этот парень кое-что из своего товара загоняет приезжим купцам… так я дал ему скидку на коробочки при условии, что он все нам отдаст. Большой прибыли не получим.

– Полегче, сержант, – веско произнес Джаред. – Мы – армия США, а не отделение «Кей-марта».

На Гамильтона его слова не произвели впечатления.

– Да ну, лейтенант! Неужели вы не хотите позвенеть серебром в карманах? Это же не облагаемая налогом прибыль! Я тут прикинул – на каждого получается по шесть с лишком унций. А то можно и здесь потратить. На девочек хотя бы. Видели, какие здесь девочки? По сравнению с ними английские шлюхи – просто фотки на картоне!

Джаред закатил глаза.

– О! – Теренс внезапно посерьезнел. – Лейтенант, я вас прошу – состройте мину покислее. Вон наш резчик идет, если я буду слишком радоваться, он решит, что я его надул…

* * *

Вечерело. Пожелтевшее солнце клонилось к кромке леса, готовое соскользнуть с пугающей внезапностью за окоем, канув в бескрайние просторы эвейнской земли. Из кинопалатки вываливал народ, оживленно галдя и заразительно размахивая руками. Сегодня показывали «Двенадцатую ночь».

Вася Сошников усмехнулся, продолжая свой неторопливый обход деревенских улочек. Придумка Кобзева оказалась гениальной, несмотря на то что первый киносеанс закончился оглушительным провалом. Революционный пафос «Чапаева» оставил местное население совершенно равнодушным, хотя Бубенчиков не преминул обвинить в этом переводчика, Шойфета. К счастью, два дня спустя «Александр Невский» в исполнении Студента реабилитировал странноватое колдовство пришлых демонов. Деревенские были буквально очарованы батальными сценами.

Сошников заметил, что из импровизированного кинозала – палатку ставили, за неимением лучшего места, посреди деревенской площади и после сеанса каждый раз снимали – выходят не только местные жители, но и фигуры в форме. Он пожал плечами. Что за интерес – кино смотреть, когда вокруг столько всякого? Понятное дело, Вася и раньше бывал здесь – и в тот, первый раз, когда красноармейцы вошли в деревню, и потом, в самоволках, но тогда не было времени осмотреться, вглядеться в иноземную жизнь. Не то что сейчас, когда чужое бытие окружает тебя со всех сторон, дышит в лицо, то обманывая мнимым сходством с привычным и домашним, то открывая истинное свое обличье. А кино… кинов и дома хватает.

Вася долго пытался вспомнить, что напоминает ему эвейнская деревня в дни сеансов, и только теперь догадался – Сорочинскую ярмарку. Или, может, не Сорочинскую, но ярмарку – точно. Похоже было, что здешние жители только и ждали повода повеселиться, безбожно отлынивая при этом от работы, на что староста уже жаловался Кобзеву – дескать, сейчас фокусы да чудесы, а потом владетелю десятину платить. В кинопалатку набивалось едва ли не все село, и, даже когда фильм кончался, деревенские не разбредались по домам. Выходили на освободившуюся площадь зачастившие в Бхаалейново приречье проезжие купцы, и начинался торг – не столько даже обмен товаром, сколько, как решил про себя Вася, повод на людей посмотреть и себя показать. Молодые даже не делали вид, будто их интересует редкий товар, – собирались отдельно, и танцевали, и пели, и мерились силой. Последнее было особенно по душе пришельцам – обученные самбо спецназовцы укладывали здешних богатырей на обе лопатки и по праву победителей уводили девчонок.