Ронин - Воробьёв Александр

Горячая вода с титана ещё не кончилась, и я, мурлыча, напенив щеки, принялся соскребать щетину. Аккуратно снимая пену остро отточенным лезвием. Время изобретения безопасных лезвий ещё не пришло, думал я с грустью. А про электробритвы, вообще никто не помышлял. Когда пол лица было выбрито. В коридоре раздался звонок. Странно, подумал я, кого это принесло в такую рань? Из наших вроде никто не выходил? Если и выходили, то у жильцов ключи есть, зачем звонить? Услышав приглушенные, но знакомо казенные голоса в прихожей, я насторожился. В дверь туалета стукнули.

— Лазарев Игорь Николаевич…

— Да, я.

Сметая мыло с лица полотенцем, я открыл дверь. Серые скучные глаза, бесцветный голос. Такой он и бывает, когда привыкли говорить не с людьми, а с подследственными и подозреваемыми.

— Гражданин Лазарев, пройдем те с нами. Вот санкция прокурора на обыск.

Последняя фраза мне не понравилась. Не брали они никакую санкцию, понял я как-то сразу. Ну-ну, посмотрим, как развернутся события дальше. Ничего такого я за собой не припомню, что могло быть известно им. Нет. Ничего у них на меня быть не может. Лихорадочно соображал я, плетясь и шоркая тапками по коридору. Ничегошеньки. Оговор и донос, вот это запросто. Хотя…На днях коллега в редакции сострил: 'Берут в Ежовые рукавицы, чтоб показать Ягодные места'. Кузьмин улыбнулся. Я хмыкнул. Было нас трое. Значит, мог донести Кузьмин. С него станется. Мелочь, а неприятно. Но почему-то сдается мне, что я не угадал и пришли совсем по другому поводу. Можно было уйти прямо сейчас. По-английски, не прощаясь. Впереди идущего — в затылок. Того, что за спиной — в кадык. Третий стрелять не сможет. Побоится своего зацепить. Окно на кухне открыто. Благо тепло. И третий этаж. Не высоко. Вот миновали кухню. Переквашенной капустой здорово шибало в нос, голодные мухи вились над кастрюлями. Мелюзга тети Шуры Петька с Дашкой витали тут же. Я повел носом. Вот сейчас… Нет. Любопытство пересилило. Надо узнать, что мне всё-таки инкриминируется. А сбежать мы всегда успеем. Зашли в комнату. Третий занял позицию у дверей, перекрывая путь к отступлению. Старший, а это без сомнения старший, присел на подоконник.

Идущий сразу следом за мной и начал обыск. Что ж, стали вы ребята профессионально, перекрывая все пути к отступлению. Только мало вы обо мне знаете. Иначе не пришли бы втроем… Прощупав тощий матрац, и ничего там не обнаружив, рыжий занялся чемоданом, что под кроватью. Крышка отлетела в сторону. На кровать полетели брюки, две рубашки, носки и прочее бельё личного пользования. Рыжий искал азартно. Видно, молодой ещё, недавно в этом деле.

— А в чем я собственно подозреваюсь? По какому поводу обыск?

— Вы подозреваетесь гражданин Лазарев в шпионской деятельности, и в заговоре против советской власти, — ответил старший у окна, вялым, но цепким взглядом изучая мои книги, аккуратной стопкой лежащие, на столе. Книжной полкой я обзавестись так и не успел.

— С чего это вы решили, что средневековый трактат по ведению войны является пособием для шпиона, — Наивно улыбнулся я, разведя руки в стороны. И как бы невзначай поправив бритвенный прибор на столе, где в кружке рукояткой вверх торчала моя 'бритва'.

— И это тоже. — Кивнул 'блеклый'.

— От бритвы отойди.

Заметил он мимоходом.

— У него и бритва вон китайская. — Радостно заявил конвоир у дверей, разглядев иероглифы на рукоятке.

— Вот и я говорю, плохо вы замаскировались гражданин шпион. На какую страну работаем? На Китай значит?

Я недоуменно развел руками. Мол, недоразумение. Бритва была не китайская. Да и вообще не бритва. Это был аигути. Удобная вещь для воина на отдыхе. Танто я не любил и никогда им не пользовался, из-за его массивности. Ну, ладно. В целом создавалось впечатление, что пришли они за мной с какой-то неопределенной целью. Хотя цель скорее всего была…И была значительная и весомая, иначе бы не пришли. Только вот дело они фабриковали по ходу осмотра. Странно это как-то, непростительно и непрофессионально… Неувязочка получалась.

Тут об пол гулко стукнуло и покатилось. Тяжелый бронзовый кругляш, потемневший от времени и заросший четырехсотлетней патиной ударился о стенку и упал плашмя.

— Нашел! Нашел товарищ капитан! — Оживился до неприличия Потрошитель чемодана.

— Вот он знак шпионский! И иероглифы на нем!

Мне стало скучно. Пора прекращать этот балаган.

— Это не знак, а цуба. Гарда самурайского меча. На цубе написано: 'Нет жизни — без чести'. Именно этим бронзовым кругляшом я и пытался свергнуть советскую власть.

Сержантик открыл рот.

— Вот я вам это сейчас покажу, как собирался это сделать.

И я показал….

…— В парке Чаир распускаются розы. В парке Чаир расцветает миндаль…

Митрофаныч как нельзя, кстати, завел патефон, и бессмертная песня разнеслась по квартире. Не знаю кому как, а меня такая музыка успокаивает, настраивает на умиротворяющий лад. На душе становилось легко и спокойно. Только Палыч муж тети Шуры, страдающий с похмелья, музыку не любил и забарабанил в соседскую дверь, громко выражая свое недовольство простым языком с применением характерных идиоматических выражений. Это и хорошо. Значит, шума я произвел не много и есть время спокойно собрать вещи. На 'рыжего' музыка видимо тоже производила неизгладимое впечатление.

Он лежал поперек кровати в полной прострации. На лбу четко отпечаталась цуба. При желании в отпечатке можно было разглядеть свастику. Неправильную фашистскую свастику отпечаток иероглифа 'ман' — буддистский символ добродетели. Но не в смысле 'ёса', в значении 'ин, тока'. Собственно говоря, свастика как знак солнца, был известен задолго до Дутче и его мистически-маниакального последователя Адольфа. Свастика как символ солнца часто встречается у северных народов в вышивках и знак этот древней, чем могут себе представить некоторые историки. Кроме того, перевод надписи на цубе я дал несколько вольный. У символа благородства в сочетании с другим символом есть и другой вполне конкретный смысл, утраченный со временем. Четыреста лет назад, когда мастер Фудзивара-но-Генсин сделал эту цубу для меча, он вложил в надпись сакральный смысл известный только ему и владельцу меча. Нет уже давно мастера Фудзивара, нет и меча. Только эту цубу я таскаю как талисман, храня в душе те слова и тайный смысл, ставший смыслом и девизом моей беспокойной жизни.

Охранник у дверей подпирал дверь ватным плечом, портупея неприлично слезла с плеча как женский бюстгальтер, придавая фигуре вид подзагулявшей женщины. Охранник у дверей, как и тот, что на кровати, был основательно припечатан, и на ближайшие полчаса просыпаться не собирался. А вот со старшим мне пришлось решить всерьез. Не смотря на тухлый взгляд и вид снулой рыбы ожил он резко, и если б я не взялся за него вторым номером, до третьего я возможно не успел бы…