Строптивая принцесса - Картленд Барбара

Барбара Картленд

Строптивая принцесса

1

1887 год

— Такое скопление родственников действует на меня угнетающе, — недовольно пробурчала принцесса Вильгемина.

Зенка удивленно посмотрела на свою кузину. Она знала, что Вильгемина в любой ситуации сумеет найти повод для недовольства, но к торжественному обеду, который королева Виктория давала для членов семьи в честь своего золотого юбилея, придраться, по мнению Зенки, было просто невозможно. Более того, ей, приехавшей из Шотландии и привыкшей к тихой, уединенной жизни, все происходящее казалось волшебным сном.

Король Дании сидел по правую руку королевы, король Греции — по левую, место напротив занимал король Бельгии. Лучи солнца, отражаясь от стоявшего в центре стола золотого блюда, создавали атмосферу какого-то неземного, волшебного праздника.

— Столько титулованных особ, — вновь послышался противный, утробный голос Вильгемины, — и нет даже парочки кавалеров для нас с тобой.

Зенка едва заметно улыбнулась. Толстой, некрасивой, с несносным характером Вильгемине Пруссенбургской скоро должно было исполниться тридцать лет, а она до сих пор не была замужем.

Родители Вильгемины много раз пытались устроить судьбу дочери, но потенциальные женихи и слышать не хотели о пруссенбургской принцессе.

Зенке, знавшей о многочисленных безуспешных попытках Вильгемины выйти замуж, стало жаль кузину. Она присела рядом с ней, попыталась ее утешить:

— Но ведь здесь есть и холостяки. Например, баденский принц Луи-Уильям.

Вильгемина смерила ее уничтожающим взглядом.

— Луи-Уильям обручен и сразу по окончании торжеств официально объявит о своей помолвке.

— Я не знала об этом, — кротко ответила Зенка. — А может, тогда стоит обратить внимание на сиамского принца Деванонга?

— Зенка, ты невыносима! — вспылила Вильгемина. — Я не сомневаюсь, что у него столько жен, что хватит на целый гарем.

— Наверное, ты права, — согласилась Зенка. — Но, по-моему, торжественный обед в честь юбилея королевы — не самое подходящее место для знакомства с будущим мужем.

— Королеву называют «европейской свахой», — возразила упрямая Вильгемина. — Будь я посмелее, давно бы попросила ее подыскать мне жениха.

— Не только у тебя — ни у кого из нас не хватит смелости обратиться к королеве, — рассмеялась Зенка, подумав, что королева умеет нагонять страх на окружающих. Поговаривали, что принц Уэльский дрожал как осиновый лист, когда мать призывала его к себе.

Королева была очень упряма и всегда поступала так, как она сама считала нужным. На благодарственный молебен в Вестминстерском аббатстве Виктория вопреки вековым традициям решила отправиться в шляпе, оставив дома скипетр и прочие монаршие регалии.

Премьер-министр пытался отговорить королеву от этой безумной, по его мнению, затеи, но не смог. Тогда он обратился за помощью к принцессе Уэльской в надежде, что ей удастся повлиять на венценосную свекровь.

Из королевских покоев принцесса вылетела как ошпаренная.

— Меня отругали, как провинившуюся девчонку, — пожаловалась она поджидавшему ее премьеру.

И хотя лорд Галифакс заявил, что «люди платят деньги, чтобы посмотреть на пышное облачение королевы», а лорд Розберри ехидно добавил, что «символом монархии является скипетр, а не шляпа», королева осталась при своем мнении. Все придворные дамы получили письменные инструкции, согласно которым им следовало присутствовать на церемонии «в шляпах, платьях с глухим воротом и без накидок».

Но когда наконец наступил знаменательный день, даже самые ярые противники нарушения традиции забыли обо всех разногласиях при виде величавой и гордой королевы, под звуки марша Генделя медленно направлявшейся к аббатству.

На Зенку особенное впечатление произвел почетный эскорт, сопровождавший открытую карету королевы. Его возглавляли индийские кавалеристы в красочных мундирах, а за ними следовали трое сыновей, пятеро зятьев и девять внуков Виктории — мужская половина ее большого семейства.

Публике очень понравился золотобородый кронпринц Германии в расшитом золотом белом мундире. В своем шлеме с германским орлом принц напоминал средневекового рыцаря. Мало кто знал о его неизлечимой болезни и об обеспокоенности королевы слухами, которые распускали Бисмарк и его приспешники о супруге принца — ее любимой дочери Викки.