Вирусапиенс - Гатаулин Сергей

– Люди так преподносят информацию, что никто не уверен в достоверности даже сегодняшних событий. А как верить тем очевидцам, которые жили тысячи лет назад – при том, что все свидетельства составлены через сотню лет после того, как они умерли? – Вирусапиенс недовольно покосился на священника. – И не называй меня сыном! Не ты создал меня.

– Прости, – прошептал отец Михаил, опуская голову. – Если говорить о Христе, то люди просто хотят верить в правдивость воскрешения Сына Божьего, тем самым оставляя шанс для себя ощущать свое «Я» после смерти, – терпеливо продолжил он.

Пытаясь выражать мысли так, чтобы собеседнику казалось, что он просто констатирует факты, святой отец подбирал невыразительные, неэмоциональные слова.

– Если бы Бога не было, то его нужно было бы придумать, ибо Он – есть сила, способная упорядочить жизнь людей, придать ей смысл, – загудел старец теперь уже пылко.

Не в силах сдерживать эмоции, он выскочил из-за стола, заходил из угла в угол.

– Успокойтесь, святой отец. Я ведь не спорю. Мне безразлично, придумали вы себе кумира или ваш Бог дал вам веру, – прошептал Вирусапиенс. – Мне нужно знать лишь одно – кто создал меня? – едва слышно добавил он, становясь прозрачным. Вздрогнул и исчез.

«Сильно изменился Вирусапиенс», – подумал Тромб, наблюдая за разговором из своего укрытия. Вспомнил последнюю встречу – с испуганным, обозленным существом.

Священник, по-видимому, привык к подобным фокусам и преобразованиям Вирусапиенса. Не удивился, только тяжело вздохнул и покачал головой. Пытаясь успокоиться, вернулся за стол.

Тромб поднялся, собираясь уходить, но замер, услышав просьбу старца.

– Полковник! Подключайте убогого!

Боец приник к решетке, не отводя взгляда от взволнованного старца, замер. Отец Михаил нервно постукивал кончиками пальцев.

«Кроме Ивана Васильевича Коваля, больше некому быть полковником», – подумал Тромб, но в зал вошел молодой, нескладный здоровяк в развевающейся свободной рясе.

– А ты здесь что делаешь, Игорь? – отец Михаил замолк на полуслове, дернул головой, раздраженно фыркнул.

– Дьявол! Не привыкну я к вашим виртуальным фокусам, – прошипел он, осматривая вошедшего монашка.

– Убогого подключили к мнемосканеру Можете говорить, – произнес тот, устанавливая на столе небольшой экран, повернулся к старцу и раздраженно пробурчал: – Да не сверлите меня взглядом! Это я, Коваль. Ваш компьютерный гений на все случаи жизни создал только один виртуальный образ – свой. Теперь все, кто подключается, вынуждены носить его личину.

Опутанный проводами прибор включился, загудел, подмигивая разноцветными огоньками. Засветилась жидкокристаллическая панель.

Тромб всмотрелся в маленький монитор.

Полураздетый, опухший от побоев мужик, мотая из стороны в сторону окровавленной бородой, пялился с экрана единственным глазом. На месте второго зияло развороченное окровавленное отверстие. Привязанный к креслу крепкими кожаными ремнями, он рванулся к свободе и истошно завопил, сотрясаясь всем телом:

– Царя казните, ироды!

* * *

– Петра Третьего! – бородач выгнулся.

Со всех сторон его окружали компьютеры, с которых то и дело срывались длинные ветви электрических разрядов. Содрогаясь в конвульсиях, обнаженный человек, словно громоотвод, впитывал в себя яркие растянутые искры. Они впивались в голую кожу и, казалось, проваливались в покрытое горячим потом тело. Минута интенсивного электромассажа – мужик затих. Несколько секунд посидел, собираясь с силами и вдруг в очередной раз выгнулся дугой, завыл истошно:

– Царя казните, ироды! Петра Третьеего!

Бейрут вгляделся в расплывчатую картинку компьютерного зала:

– Давно камера включилась?

– Только что, – Жора на секунду оторвался от экрана, но тут же скользнул взглядом обратно.

Шпионская поделка Бейрута висела прямо над головой отца Михаила и передавала искаженное (слегка выпуклое) изображение церковного зала.

Старец развалился в громадном кресле, чуть поодаль, в уголке. Упираясь локтями в массивные подлокотники, ожидал, когда полуголый мужик придет в себя.

Большие зеркальные очки, закрывая его лицо, словно гигантские капли ртути, вытягиваясь к ушам, обхватывали серебристую шевелюру, стекали изящной дугой на затылок.

– И эта сволочь здесь, – процедил Бейрут сквозь зубы.

Коваль жестом фокусника достал из-за спины изящную пластиковую каску, с множеством проводов и датчиками-прилипалами. Проворно, словно делал это каждый день, водрузил на голову мужика шлем виртуальной реальности, закрепив липкие клеммы на израненном теле.