Ветер времени - Оливер Чэд

Но если И.А. Ефремов показал в «Туманности Андромеды» Великое кольцо во всем его духовном величии и мощи, то в «Ветре времени» минорной нотой звучит лишь тоска о таком общении и обмене.

Чэд Оливер верен своей задаче. И когда он говорит, что ни одна цивилизация не развивалась замкнуто, питаясь лишь собственными идеями, он говорит о нашем мире, основываясь на опыте цивилизаций Земли.

Он восстает против национального чванства, против ограниченной мещанской идеологии, против той уверенности в собственном превосходстве, которая приводит к попыткам навязать эту идею другим с оружием в руках.

«Когда человечество перестает спрашивать, когда наступает самоуспокоение, и человечество решает, что знает все, тогда наступает конец. Люди по-прежнему едят, работают, спят, занимаются привычными делами, но для них все кончено».

Такая опасность угрожает Лортасу. Когда появилась возможность создать атомную бомбу, лортасцы поняли, что война равносильна самоубийству. Это понимали и другие, но слово у них не становилось делом, и они сгорали в атомном пламени. И только лортасцы «овладели искусством жить в мире и даже в дружбе».

Сколько здесь боли, гнева, злого сарказма по адресу тех, кто легкомысленно жонглирует бомбами на шаткой грани войны. Природа диалектична. И вновь она проявляет свое многоликое, противоречивое двуединство.

Мир и спокойствие на Лортасе становятся той тепличной средой, в которой созревают застой, опасное успокоение, рождающие опасные идеи, которые выражаются формулой: «Мы изумительны».

Зачем чего-то искать, куда-то лететь. «Мы изумительны».

С этого момента начинает отсчитывать секунды эра упадка, эпоха вырождения.

Лортас избежал самоубийства, но его ожидает медленная деградация, постепенная агония.

Вот почему поврежденный лортасский космолет неудержимо несется к нашей Земле, на которой еще царит каменный век. Трагическое несовпадение во времени. Бесплодная встреча цивилизаций, которые разделяют тысячелетия. С приземлением лортасских космонавтов спадает в эмоциональная напряженность романа.

Чад Оливер все чаще идет проторенными путями, подменяя философскую углубленность поверхностным развитием действия, которое все более приближается к приключенческой фабуле.

Общение космонавтов с неандертальцами решено в том же ключе, что и аналогичные сцены у Обручева («Земля Савинкова») или в «Затерянном мире» Конан-Дойля. И все же автору удается передать нам сгущающуюся атмосферу тоски и отчаяния, которые испытывает горстка людей, лишенных возможности вернуться в оставленный ими мир.

Конечно, принятое ими решение впрыснуть себе снотворное и дождаться наступления на Земле космической эры несет некоторую печать авторского произвола.

Но это нужно Чэду Оливеру для развития сюжета, и он заставляет своих героев совершить такой шаг. Он дает им, пусть достаточно произвольно, всего один шанс, неверный, отчаянный. И только для того, чтобы разбудить их в пятидесятые годы нашего века, как раз накануне появления первых спутников, как раз в эпоху атомных взрывов на суше, в воздухе и на воде. Так замыкается сюжетный круг. Посланцы Лортаса встречаются с Уэсом Чейзом, заснувшим в пещере над озером.

И опять повествовательная ткань становится плотной, насыщенной, опять читатель полон напряженного внимания. Развязка уже близка, но она все еще неясна. И происходит неожиданное.

Уэс, которого грубо и бесцеремонно взяли в плен, постепенно начинает понимать, что эти существа с чужой, неизвестной звезды духовно ближе ему, чем тот мир, в котором он жил без особых забот и без особого счастья.

И когда лортасский писатель Нлезин, ознакомившись с чтивом в мягкой раскрашенной обложке, за которой притаился мир садистов, суперменов и удачливых дельцов, спрашивает его, в самом ли деле такова земная действительность, Уэсу становится стыдно. Он впервые смотрит на свой мир со стороны. Так он оказывается между двумя мирами.

Это неустойчивое равновесие. Физики называют его нестабильным и лучше, чем кто другой, знают, что его легко нарушит любая посторонняя сила. Уэс человек действия. Жена Джоан — это последняя связывающая его нить. Но она протянута к сердцу, и ее труднее всего порвать.

Чэд Оливер не ставит своего героя перед таким выбором. Он облегчает ему путь, сталкивая нос к носу с Норманом — любовником Джоан.

Вероятно, этого не требовалось. Уэс сделал свой выбор раньше, когда подумал, что в стареньком форде с ним ехала судьба человечества.