Разум и чувства и гады морские - Уинтерс Бен

Теперь, когда в нем проявилась прежняя к ним приязнь, не было сомнений, что его интересует их нынешняя жизнь. И все же, хоть он и был мил и внимателен, некоторое уныние не оставляло его. Это заметила вся семья, и миссис Дэшвуд, усмотрев причину такого настроения в несколько властном характере его матушки, села за обеденный стол преисполненная негодования против всех себялюбивых родителей.

— Каковы нынешние планы миссис Феррарс на ваш счет, Эдвард? — спросила она, когда все пересели к камину. Вечер выдался неестественно холодный, туман, казалось, подступал к самым окнам их уютной лачужки и сочился в щель под дверью. — Вам все еще прочат роль великого политика вопреки вашей воле?

— Нет. Надеюсь, теперь матушка уже убедилась, что к общественной деятельности у меня не больше таланта, чем склонности.

— Но как же тогда вы обретете славу? Ведь иначе вашу семью не удовлетворить, а без публичных выступлений, без стремлений, без желания очаровывать незнакомых людей, без уверенности в себе это может оказаться нелегким делом.

— Не стану и пытаться. Мне ни к чему слава, и у меня есть все основания надеяться, что я никогда ее не обрету. Благодарение богу!

— Я знаю, амбиций у вас нет. Ваши желания очень умеренны.

— Не умереннее, чем у прочих. Как и все, я хочу быть счастлив, и, как и все, счастлив я могу быть только по-своему. Слава мне ничего не даст.

— Ну разумеется! — воскликнула Марианна. — Как могут деньги или величие славы принести счастье?

— Величие славы, возможно, и нет, — ответила Элинор, — а деньги имеют к счастью прямое отношение.

— Как не стыдно, Элинор! — возмутилась ее сестра. — Деньги способны сделать счастливым лишь того, кто ничем больше не интересуется! Любому человеку достаточно скромного дохода, а большие деньги никакой радости не приносят.

— Я думаю, — возразила Элинор, натягивая третий плед поверх тех двух, в которые она уже укуталась, — мы с тобой совершенно единодушны. Полагаю, твой «скромный доход» мало чем отличается от моего «богатства»; несомненно, и то и другое необходимо, чтобы не испытывать заурядных бытовых неудобств. Все дело лишь в том, что твои помыслы романтичнее моих. Признайся, сколько составляет твой «скромный доход»?

— Тысячу восемьсот — две тысячи в год, не более того.

— Две тысячи в год! — рассмеялась Элинор. — Для меня тысяча — это богатство! Я знала, что этим все и закончится.

— Две тысячи в год — это очень скромный доход, — возразила Марианна. — Меньшим семье не обойтись. Подобающий штат факельщиков, одно-два каноэ и свору кладоищеек на меньшее содержать нельзя. Одни стальные решетки на все окна, выходящие на море, стоят в лучшем случае пять сотен. Мои запросы вовсе не чрезмерны.

Элинор вновь улыбнулась — тому, как точно Марианна рассчитала расходы по содержанию Комбе-Магна.

— Свора собак! — изумился Эдвард. — Но зачем они нужны? Не все же охотятся за сокровищами.

Покраснев, Марианна ответила:

— Не все, но очень многие.

— Вот бы кто-нибудь, — сказала вдруг Маргарет, впервые за много часов отвернувшись от окна (до сих пор она всматривалась в беспроглядный туман, укрывший весь остров), — подарил нам много денег.

— Ах, если бы! — воскликнула Марианна, зарумянившись от картины воображаемого счастья.

— А еще я хочу, — продолжала Маргарет дрожащим голосом, хотя ее уже никто не слушал, — чтобы мы уплыли от этого ужасного места далеко-далеко и чтобы все его тайны, какими бы они ни были, навсегда остались неразгаданными.

— Думаю, все мы равно желаем достатка, — заключила Элинор, — хотя счастье и недостижимо одним лишь богатством. Впрочем, я и не знаю, что бы я стала с ним делать!

Марианна бросила на нее взгляд, полный сомнений.

— Какие изумительные заказы вы отправляли бы отсюда на Подводную Станцию Бета, если бы вдруг разбогатели! — воскликнул Эдвард. — Какой счастливый день для книжных торговцев, нотных торговцев и плавунного промысла! Вы, мисс Дэшвуд, велели бы доставлять сюда каждый новый прибитый к берегу Англии кусок плавуна, чтобы ваше исключительное мастерство могло придать ему законченную форму, а вы, Марианна… я знаю величие вашей души и уверен, что на всей Станции не сыскалось бы столько нот, чтобы вы ими пресытились. А книги! «Энциклопедия неожиданных утопленников», «Правдивая история путешествия Роджера Смитсона по чреву кита» — вы скупили бы их все до единого экземпляра, лишь бы они не попали не в те руки! Не так ли, Марианна? Простите, если я резок. Кажется, это очень крепкий напиток.