Танцы на снегу - Лукьяненко Сергей Васильевич

– Увидишь.

Мы с Лионом переглянулись. Ну что тут поделать!

Я провел рукой по ремню. Чтобы сорвать бич, потребуется пара секунд… а потом? Ну обезоружу я девчонку, хотя как-то неудобно ее бить… а остальные? Как начнут со всех сторон стрелять из арбалетов! Я же не фаг, чтобы на лету болты отбивать!

– Слушай, ну что вы на нас накинулись? – спросил я. – Кого мы обидели? Тут что, купаться нельзя? Или частные владения? Так мы не знали, мы просто заблудились!

– Давно уже, – буркнул Лион.

– Давно? – вдруг заинтересовалась Наташа.

– Больше месяца.

– Врете. В вашем шалаше никто еще не ночевал ни разу. Вы его только что сделали… да и то кое-как.

На «кое-как» я обиделся, но виду не подал:

– Мы раньше у другого озера жили. Но там рыба кончилась, и орехи мы все ободрали. Вот и решили сюда перебраться.

– Зачем? Что, за месяц не смогли к людям выйти? Для этого надо быть совсем тупыми!

– Мы боимся… – пробормотал я.

– Чего? – Наташа остановилась и посмотрела на нас.

– А вы сами не знаете? – агрессивно ответил Лион. – Тупые совсем? Там с людьми что-то случилось! Они все уснули! На планету, наверное, напали! Мы сразу убежали, мы были единственные, кто не уснул…

– И вы так перепугались, что целый месяц ничего не выясняете? – воскликнула Наташа. – Живете в лесу?

Мы с Лионом промолчали. Пусть мы и притворялись, но все равно было стыдно.

– Мальчишки… – презрительно сказала Наташа. – Правильно говорят, от одной девочки пользы больше, чем от десятка мальчишек.

– Это кто такое говорит? – возмутился Лион.

Наташа фыркнула:

– Да уж… кому надо, тот и говорит.

– А вы что, можно подумать, не испугались? – спросил Лион. – Вы тут не прячетесь, вы партизаните, с Инеем сражаетесь?

Глаза у Наташи стали злыми и подозрительными.

– С Инеем? А откуда вы знаете, что это Иней? Если сразу убежали?

Я едва удержался, чтобы не дать Лиону затрещину. Но он уверенно поправился:

– Мы вначале на машине ехали. Там был телевизор, мы видели, как султан выступал. Про то, что мы к Инею присоединяемся. Это какое-то оружие наверняка. Всем мозги промыли, и они теперь зомби, а на нас, наверное, не сработало…

– Посмотрим… зомби вы или нет… – Наташа махнула рукой. – Идите вперед.

Так мы и шли еще часа два, обогнули с десяток крошечных озер, перебрались через болотистую хлябь (тут и остальные девчонки подошли ближе и старались держаться вместе), пока не вышли к холмистым предгорьям. На вершинах холмов росли пышные рощицы, но склоны были голыми, даже трава тут почти не росла. Наташа подозрительно осмотрелась, будто ожидая засады. Но никого не было, лишь галдели на деревьях птицы. По вечерам синицы всегда слетаются из леса к Хребту Харитонова.

– Боитесь? – съязвил я. Наташа презрительно посмотрела на меня и процедила:

– Остерегаюсь. Мария!

Одна из девчонок подбежала к ней.

– Когда окно? – спросила Наташа.

Мария, косясь на нас, достала из кармашка куртки планшетку компьютера. Уставилась на экран:

– Через семнадцать минут окно в четыре минуты…

– Мало.

– Через сорок две минуты окно на девять минут.

– Пойдет. – Наташа посмотрела на меня. – Бегать умеете?

– А… конечно.

– Через сорок минут над нами не будет спутников визуальной разведки, – пояснила Наташа. – Спутники энергетического контроля нам не страшны.

Я понял, почему у них такое примитивное оружие, и кивнул.

– За девять минут надо будет подняться вон туда… – Наташа указала на рощицу, венчающую ближайший холм. – Отстанете – застрелю. Честно.

Я ей поверил. И Лион тоже.

Это оказалось вовсе не просто.

Почему-то я думал, что мы легко добежим до рощицы. Я всегда хорошо бегал, а за девять минут можно куда угодно добежать. Но я не подумал о том, что бежать придется вверх по склону.

Камни, неприметные вроде кустики, ямы – все будто специально лезло под ноги. Почти сразу мы с Лионом отстали. А девчонки всей толпой неслись впереди! Откуда у них такая прыть?

Лишь Наташа и еще одна девчонка держались у нас за спиной с арбалетами наготове. И ругались они так, что на приличной планете их бы сразу отправили в закрытый пансионат для лечения и перевоспитания. Мы с Лионом и без того старались изо всех сил, все-таки было стыдно оказаться слабее этих девчонок. Но теперь нам еще и грозили всадить стрелу «по самое не хочу», стоило лишь споткнуться.

Мы успели. Успели, когда все девчонки, кроме наших конвоиров, уже были в рощице – и навели на нас свои арбалеты. Задыхаясь, едва переставляя ноги, мы упали под деревьями – а безжалостные стражницы, ничуть даже не запыхавшись, стояли рядом. Рядом с ними появилось еще с десяток девчонок, с любопытством рассматривающих нас.

– Машка! Нормально? – первым делом спросила Наташа.

– Ага, – пискнула Мария. – Двадцать секунд в запасе.

Я лежал на спине, тяжело дышал и думал про то, что никогда не женюсь. Ну, даже если и женюсь, то на мусульманке, их воспитывают так, чтобы мужа слушались.

Хотя и про русских говорят, будто у них женщины тихие и послушные. А ведь эти девчонки все, или почти все, русские. Значит, врут.

– Вставайте, слабаки! – велела Наташа. – Или вас на ручках понести, как маленьких?

Все девчонки очень обидно засмеялись.

Я поднялся. Послюнил царапины на руках. Лион мрачно ощупывал ноги – он-то был босиком, а пришлось бежать по камням.

– Дайте ему бинт, – сказала Наташа. Кто-то из девчонок протянул Лиону флакон с бинтом, но он отмахнулся и встал. Ступни у него все были сбиты и кровили. – Гордый какой, – фыркнула Наташа.

Но на этот раз ее никто не поддержал.

В окружении девчонок мы пошли на вершину холма. Интересно, почему деревья растут здесь так странно…

– Больно? – спросила Наташа. То ли меня, то ли Лиона. Но мы не стали отвечать.

Через несколько минут мы вышли к лагерю. Самому настоящему походному лагерю, как у скаутов в фильмах. Вершина холма была плоской, сглаженной, деревья здесь росли особенно густо, и вот среди них, почти незаметные, были разбросаны шалаши из веток. Несколько кострищ накрывала сверху сплетенная из ветвей решетка – так, чтобы рассекать дым и прикрывать пламя. Никаких родников тут, конечно, не было, но на нескольких деревьях висели большие прозрачные бурдюки с водой. В общем, устроено все было по-умному.

– Стоять! – скомандовала Наташа. Двинулась к одному из шалашей, побольше и покрепче других. Земля у шалаша была странно утоптана и покрыта спиральными узорами, будто кто-то часами кружил тут на велосипеде.

На всякий случай я взялся за бич. Будто просто встал, заткнув пальцы за пояс, а на самом деле приготовился драться.

Наташа тем временем постучала по одной из палок шалаша будто по двери – это выглядело очень смешно.

– Да! – ответили из шалаша противным дребезжащим голосом.

Наташа откинула закрывавшую вход занавесь и вошла в шалаш. Быстро и тихо заговорила, я ловил лишь обрывки фраз: «…шпионов… сильный свист и грохот… сразу побежали в том направлении… посадочный след метров на пятьдесят… говорят, что заблудились, врут… шпионы…»

Так вот в чем дело! Они слышали грохот, когда мы садились. И, ясное дело, не поверили ни одному нашему слову…

Собеседник Наташи заговорил, раздраженно и укоризненно. О том, что не надо было тащить «шпионов» сюда, что надо было допросить их на месте, что «не надо грязи»…

И я вдруг вспомнил!

– Юрий Семецкий-младший! – завопил я, даже подпрыгивая от восторга. – Свиновод с Авалона!

В палатке что-то упало и разбилось, тихо зажужжал мотор. Все девчонки нацелились в меня из арбалетов, а я продолжал орать:

– Юрий! Это Тиккирей и Лион! Вы же нас помните! В космопорту! Ну вспомните! Я тот мальчик из космопорта!

Из палатки, заложив лихой вираж, выкатилась инвалидная коляска. Лысый старик в костюме и при галстуке уставился на меня. Из его левой ладони торчала, покачиваясь, маленькая отвертка. У Семецкого, оказывается, был протез кисти, и мой вопль отвлек его от какого-то мелкого ремонта или регулировки. Наташка выскочила следом, встала за коляской, тоже нацелив в меня свой арбалет.

– Мальчик из космопорта? – изумленно воскликнул Семецкий. – Ты тот, кто был с… – Он осекся.

Его не по-стариковски живой взгляд внимательно изучал меня. Потом Семецкий посмотрел на Лиона.

– «Куда вы тащите этого ребенка!» – крикнул я, напоминая. – Ну? Вы помните?

– Святой Господь и все великомученики! – рявкнул скотопромышленник. – Девочки, да уберите вы оружие! Это друзья!

Уж не знаю почему, может, от неожиданности, но у меня на глаза навернулись слезы. Я бросился к Семецкому, прижался лицом к его впалой груди и заплакал. Бриллиантовая заколка галстука больно колола мне щеку, но я не отворачивался. От Семецкого пахло дорогим одеколоном, дымом и машинным маслом. Сухая стариковская ладонь ласково погладила меня по голове.