Мегамир - Никитин Юрий Александрович

— Сашка... — шептал Дмитрий. Он накладывал второй слой пластика, третий, превращая Сашу в статую. — Что ж ты такая невезучая! В Большом Мире не везло, здесь не везет тоже... Удачливому и черт орехи носит, а тебе...

Кирилл заставил себя всмотреться сквозь прозрачный пластик, не отводить глаза от открытых ран, теперь залитых обеззараживающим клеем. След разжижения все равно будет видно, если паук пустил в ход яд. Пауки-скакуны пользуются им редко, только при схватке с крупными и опасными противниками, но человек хоть и крохотное существо, а неизвестное! Паук мог счесть Сашу опасной...

Лист трясся под их ногами. Кирилл с отвращением оглянулся на бешено бьющегося в клейких путах паука:

— Какие-нибудь противоядия ввел?

— У нас их нет, — ответил Дмитрий посеревшим голосом.

— Эх... Как же здесь без них? Давай скорее на станцию!

— На станции тоже нет, — ответил Дмитрий. — Беда, что даже я не смогу лететь с Сашкой! Не потащу.

— Пешком?

Дмитрий не отвечал, схватил Сашку в охапку — она казалась вмороженной внутри сосульки — и прыгнул с листа. Порыв ветра смахнул оставленные крылья. Кирилл расстегнул лямку, освобождая ноющие руки, освобожденно кинулся головой вниз. Приближаясь к земле, боковым зрением увидел сверкающие блестки: обрадованный ветер уносил украденные у него крылья.

Внизу шарахнулись в стороны зеленушки. Кирилл в момент приземления сразу с силой оттолкнулся, посылая себя по длинной дуге за Дмитрием, тот уже мчался на пределе видимости, распугивая живность тяжелым дыханием, волнами ярости, отчаяния, сумасшедшей надеждой.

С огромным трудом Кирилл догнал, дальше бежали бок о бок. Дмитрий часто поглядывал на небо, и Кирилл сгибался под грузом вины. Хотя держались в тени, но сухой воздух и быстрый бег высасывали влагу слишком быстро. В голове нарастал звон, застучали молотки — первые признаки острого обезвоживания. Сердце колотилось чересчур часто.

Кирилл постарался не встречаться с Дмитрием взглядом. Сейчас комбинезон как бы пригодился! Да и паук хотя и помял бы, но жутких ран не было бы. Перегнул с отказом от комбинезонов, называя их водолазными скафандрами. Перегнул, следуя дурацкому принципу: чтобы выровнять, надо перегнуть в другую сторону.

Оба выискивали взглядами блестящие на солнце шарики, но утро миновало, роса испарилась, не дождались. Испарилась, скатилась на землю, выпили жители этого мира. А сейчас жаркое марево, воздух накален, песок накален, и даже в тени, где стараются держаться, воздух обжигает. А выскочишь на солнце — как в горящем доме.

Кирилл начал спотыкаться, часто падал. Дмитрий дышал часто широко раскрытым ртом, лицо его стало как бумажная маска. Лопнула губа, но кровь тут же засохла темно-коричневым клинышком на подбородке.

— Давай я немного понесу...

— Ты себя донеси!

Он ударился головой в ствол, упал, прополз несколько шагов, почти не соображая, где он и что с ним, но Сашу не выпустил, потом тяжело поднялся, раскачиваясь из стороны в сторону.

Кирилл догнал, схватил за плечо:

— Вверх...

Дмитрий, не слушая, ломился вперед, натыкаясь на стебли. Он шатался под тяжестью Саши, но рук не разомкнул ни разу.

Кирилл потряс его, просипел прямо в ухо:

— Вверх... по стеблю...

Дмитрий помотал головой, по губе потекла новая алая струйка.

— Станция... прямо...

— До станции сейчас не дойти... Вверх.

Дмитрий, как автомат, начал взбираться на ближайший ствол. Сашу удерживал одной рукой, другой цеплялся за упругие волоски, торчащие по всему стеблю. Кирилл часто соскальзывал, нечеловеческими усилиями задерживался то на кончиках пальцев, то буквально зубами, ухватившись за торчащую щетинку.

Солнце просвечивало стену, и раздутые от воды клетки были совсем рядом! Кирилл даже ощущал, как вода, повинуясь осмотическим законам, поднимается вверх, превращаясь из холодной грунтовой в теплую, а потом — на поверхности листьев — в пар. Огромные массы воды двигались в одном направлении с ним, но к ним не пробиться...

Впереди в поле зрения внезапно выпер огромный зеленый шар размером с воздушный мешок братьев Монгольфье. Находился шар не на стволе, а на ветке близ ствола. Кирилл обогнал Дмитрия, показывая дорогу, уткнулся головой в пористую стену. Руки тряслись, глаза стали сухие, как слюда, дерево ломалось, как в детском калейдоскопе. Дмитрий спросил, Кирилл разевал рот, но пересохшее горло только сипело. В черепе начали рваться бомбочки. Он слышал, что Дмитрий трясет его, но спасительно провалился в небытие.

Дмитрий перехватил бластер удобнее, из приклада выдвинулось острое лезвие. Зеленая ткань шара затрещала, из надреза полезло белесое. Уворачиваясь, Дмитрий вспарывал межклеточные перекрытия, сок выбрызгивался, шипел, вздувался ядовито-белесо-зелеными шарами.

Кирилл очнулся — лицо облепила слизь, не давая дышать. Голова трещала, он весь был сказочно мокрым, воздух, как в русской бане, такой же влажный и жаркий. Зеленый купол уходил вверх, как в планетарии, вместо звезд так же медленно, как звезды, двигались стада тлей. Ослабленное стенами солнце заливало призрачно-зеленым светом.

Огромные квадратные клетки темнели по краям, в середине каждой колыхалось темное ядро. Весь галл расчерчен на мелкие ячейки и казался укрытым маскировочной сетью. В плотном воздухе отражались тени колыхающихся за галлом листьев. Сгущения воздуха двигались, как зеленые призраки, меняли форму, размывали на части, трансформировались, и в каждом призраке Кирилл находил знакомые формы.

Тлей было множество, ближайшие от Кирилла поспешно вытаскивали хоботки, спешили отодвинуться. Стена еще пузырилась, безобразный нарост выпускал зеленые слюни, шипел, пузырился, но сок быстро схватывался, застывал. Пленка уплотнялась, внутри пузырьков быстро появлялись темные жилки, комочки.

Саша лежала в трех шагах, над ней склонилось зеленое чудовище. Оно переворачивало неподвижное тело, рычало, выбирая место, неукрытое пластиковым клеем. Кирилл рванулся к ним, но упал лицом вниз. Ноги были в зеленой застывшей массе. Отчаянно рванулся, забился, начал искать нож, пальцы скользили по зеленой слизи, покрывшей его с головы до ног, и наконец сообразил, что он тоже сейчас чудовище, страхолюдина что надо.

— Дмитрий, — прохрипел он, с трудом заставляя слушаться голосовые связки. — Сбрось сок, пока не пристыл... Потом отдерешь с мясом...

— Где ты видишь мясо?

Только Саша выглядела чистенькой, как облепленное яичко. К пластику сок не прилипал, а ее лицо Дмитрий наверняка прижимал к груди, когда пролезал в галл.

— Как ты нас протащил? — спросил Кирилл виновато. — Ничего не понимаю.