Вирус - Гатаулин Сергей

— После случая со столбом я больше смотрю на тебя, чем на дорогу! — прошипел он разгневанно. — Зачем останавливаться? До места минут десять осталось.

— Прости, это я не тебе, случайно вырвалось, — виновато пробормотал Дмитрий, прислушиваясь к себе.

Мир больше не взбрыкивал, тело определенно было прежним — человеческим. Можно расслабиться.

— А кому? — опешил Анатолий. — Слушай, Димыч, может, ты сам за руль сядешь? Я как-то неловко теперь себя чувствую, как будто не на своем месте, — предложил он, но сказано это было таким тоном, что Дмитрий поспешил отказаться:

— Нет! Я почти не умею водить. Практики никакой, да и куда мне до такого профессионала, как ты?

Анатолий хитро прищурился, лукавые искорки мелькнули в глазах.

— Доброе слово и кошке приятно. Сегодня я довезу тебя до места живым, — пошутил он. И после секундной паузы добавил. — Кстати, с этой аварией я совсем забыл про обещание накормить тебя в приличной харчевне. Но теперь уже поздно — проехали. Надеюсь, холодильник в нашей конторе, как всегда, полный.

— Раньше разговор шел о профилактории, о квартире, но не о конторе. С чего вдруг такие перемены? — съязвил Дмитрий.

— Так оно и было… в прошлой жизни, — нарочито серьезно произнес Анатолий. — До того, как я умер там, в раздавленной машине.

— И почему бы не сказать, как все: кафе? Обязательно «харчевня» или, того круче, «едальня», — спросил Дмитрий, удивляясь тому, что помнит каждое слово, услышанное за последние сутки.

— «Кафе», «бистро» — нероднизмы какие-то! — скривился Анатолий, раздраженно махнув рукой. — Ни смысла, ни радости уху.

— Нашел же словечко: «нероднизмы». Это из какого словаря? — проворчал Дмитрий.

— Это, брат, из моего словаря — адаптированного русского, — гордо заявил Анатолий.

— И полусогнутым пальцем в окно! Тоже исконно русская традиция? — Потемкин кивнул.

Поддерживая разговор, он поймал себя на мысли, что произносит фразы лишь для того, чтобы не думать о происходящих с ним изменениях. Возможность получать ответы на любые вопросы, запоминать множество мельчайших деталей, не прилагая никаких усилий, обрадовала его, но мысль о том, что Тромб может управлять его телом, не давала покоя. Не успокаивало даже то, что именно вмешательство Тромба только что спасло ему жизнь.

Анатолий, смотревший на дорогу, неожиданно повернулся и, задумчиво глядя в глаза Дмитрия, спросил:

— Ты думаешь, это случайность?

— Ты о столбе? Конечно, случайность!

— Врать ты совсем не умеешь, — надулся Анатолий.

— Понимаешь, — Дмитрий наморщил лоб, пытаясь подобрать нужные слова. — Если бы мы с тобой решили специально погибнуть под этим столбом, то нам пришлось бы кружить вокруг него всю свою жизнь. И даже тогда вероятность смертельного исхода была бы близкой к нулю. А теперь представь, что мы с тобой могли вообще не заехать в тот район.

Необъяснимым образом он знал не только вероятность падения столба, но и то, как она вычисляется. Множество формул стояло перед его глазами.

— Короче, Склифосовский! — оборвал Анатолий.

— Короче? Получается невероятная вероятность. Случайность.

— Если происходит то, чего произойти не может? Значит, кто-то в этом виноват, — прикрыв ладонью рот, едва слышно произнес Анатолий. — А может, кто-то хотел, чтобы мы погибли под этим столбом?

— А это уже вряд ли. Кто мог заранее знать, как мы поедем?

— Ну-у-у! — протянул Анатолий смущенно. — Я, например.

— He-а, нереально! — замотал головой Дмитрий. — Нужно заранее приготовить столб. Нужно контролировать движение в целом районе, так, чтобы мы выехали именно к нему. Нужно видеть нас всегда, чтобы в нужное время рвануть столб… Нужно, нужно, нужно! В общем, если это не высшие силы, решившие поохотиться за нами, то это — случайность.

Впереди показался поворот, и машина свернула к двухэтажному особняку, обнесенному высоким забором. Массивные железные ворота приблизились, и Дмитрий заметил камеры слежения над ними. Едва заметные при дневном свете лазерные ниточки обозначились между небольшими башенками охранных прерывателей, прилепившихся к углам кирпичной ограды. Вся эта охранная атрибутика могла бы быть «довеском» дорогого особняка, принадлежащего новому русскому, чиновнику с криминальным стажем или остепенившемуся бандиту. Если бы не плотная спираль колючей проволоки, аккуратно уложенная по периметру забора.