Вирусапиенс - Гатаулин Сергей

* * *

Тяжелый удар сотряс покосившуюся избу. Домишко попался старенький, но все же сумел выдержать столкновение. Исчезая из лаборатории Грищенко, Ванькин промчался сквозь сияющий тоннель и влетел головой прямо в деревянную кладку; на мгновенье потерял сознание, а когда пришел в себя, заметил выбежавшего на кривые ступеньки мужика.

Длинная рубаха прикрывала темные, в заплатах, порты, на ногах болтались плетеные мокасины.

«Лапти! – удивился Илья, испуганно хлопая глазами. – Где это я?»

– Божечки, что с тобой, сынок? – заохала худенькая пожилая женщина, появляясь за спиной ряженного в невероятное старье хозяина.

Собрав остатки воли в кулак, Илья попытался подняться, но ватные ноги предательски подогнулись. Рыча от злости и проклиная Вирусапиенса, он в очередной раз воткнулся головой в деревянную стену и отключился, теперь уже надолго.

Очнувшись, с удивлением обнаружил, что лежит на длинных высоких – едва ли не под потолком – нарах, сооруженных между печью и стеной.

«Неужели мужичишко поднял? – Ванькин вытянул шею. Свешивая голову с полатей, осмотрел избу. – Бедновато хозяин живет».

Тело не желало слушаться, но мысли на удивление резво порхали в голове: «Судя по обстановке, – Илья попытался вспомнить детские экскурсии в музей, – я загремел в далекое-далекое прошлое».

На скамейке у печи засопел крестьянин-лапотник:

– Что, мил человек, больно?

– Где я? – промычал Илья, чувствуя горячую резь в пояснице. – И год сейчас какой?

– По одежке вижу – чужеземец ты, но чтобы году не помнить… – худощавый закряхтел, покачивая головой. – Ты, сынок, в селе Карачарово, княжества Муромского, в избе крестьянина Ивана – сына Тимофеева. Ан нет – зови меня просто дядька Иван. А тя как кличут?

– Ильёй.

Хозяин удовлетворенно кивнул, икнул. Скуластое лицо с большими добрыми глазами прошептало:

– Спи, И ля. И исчезло.

Ванькин в очередной раз скривился: в голове шумело, мысли, путаясь, упрямо выталкивали его из реального мира. Промелькнули перед глазами окровавленные хакеры, лежащие на разделочных столах; заржал, отсвечивая лысиной, Грищенко; из туманного далека появилось улыбающееся лицо Вирусапиенса, плавно перетекая в конопатую физиономию селянина, глухо спросило:

– Не пора ли вставать, богатырь?

Илья попробовал разодрать отяжелевшие от бесконечного сна веки. Сил хватило только на узкую щелку, но и этого было достаточно, чтобы понять – на улице солнечный день. Время взбрыкнуло, и он опять провалился в беспамятство.

Затем пришла ночь… и снова день… и снова ночь…

Подходящий к теплому лежбищу мужичок громко кашлял, пихал в бок и исчезал, убедившись, что странный гость еще жив. Изредка появлялась охающая хозяйка, трогала холодный лоб раскаленной рукой и жалостливо вздыхала.

Бесконечная вереница звуков. Илья злился, прислушиваясь к себе, но сил не чувствовал – организм словно впал в спячку. За окном гремел гром, шумел ветер, шелестел дождь, то радостно чирикали пичуги, то завывала метель – а он всё лежал, копил силы и чего-то ждал.

Летели дни, бежали недели, проходили месяцы.

Помаленьку глаза начали открываться, руки обрели подвижность, вот только ноги… В один из погожих дней Илья сумел даже сесть, тупо уставившись на расположившегося за столом дядьку Ивана.

– Ефросинья, мужики сказывают, в лесу нашем объявилось чудище в человечьем обличье, – говорил тот. – Свистит так, что деревья с корней срывает. Гром и молнии мечет, взглядом с ног валит. Ему наши робяты даже прозвище дали – «Соловей-разбойник».

Илья встрепенулся, сбрасывая ленивую дрёму, потянулся. «Не иначе, кто-то из наших, – подумал. Заваливаясь на бок, гулко рухнул на пол. – Хорош валяться!»

– Да врут, небось, – женщина, взмахнув костлявой рукой, удивленно вскинула брови. – Поднялся, соколик!

Выдержке дядьки Ивана можно было позавидовать.

– Вряд ли, – спокойно продолжил он, не глядя на побагровевшего здоровяка, упирающегося негнущимися руками в крепкую высокую скамейку. – Наш Колюня видал своими глазами. Из зенок, грит, молнии зеленые, лицо нечеловечье, рык звериный. Едва, грит, ноги унёс. – Крестьянин закончил свой неспешный рассказ и обратил внимание на шагнувшего к столу Илью. – Ожил, гостюшка дорогой, – выдохнул и улыбнулся по-доброму. – Ну и славненько!

– Где его видели? – Илья сумел наконец-то оторвать задницу от пола и, отдуваясь, упал на скамью.