Серебро и свинец - Серебряков Владимир

Он открыл глаза. Прямо над ним тихо шелестел в кронах слабенький рассветный ветерок. Листва казалась серой – может, она и была такой, а скорее, от того, что солнце этого мира еще не высветило ее и даже плывущие в вышине облака только-только начинали розоветь.

Но все равно, подумал Крис, до ярко-зеленого оттенка южноамериканских джунглей этим листьям далеко. А он привык к ним за последние несколько лет, привык просыпаться под вопли огромных попугаев, вытряхивать отовсюду набившихся за ночь насекомых и – если позволяла обстановка – неторопливо запивать шоколадную плитку пайка фирменным травяным чаем Седжвика.

– Что-нибудь было? – тихо спросил он Боллингтона, с кряхтеньем отползающего от стереотрубы.

– Пару раз пробегали какие-то зверюги. – Джимми с видимым наслаждением потянулся и, сладко зевнув, добавил: – А может, просто у меня уже в глазах рябит.

– Только не начинай снова, ладно? – попросил Крис. – Ты мне вчера все уши прожужжал своими жалобами. Мне и самому кажется, что мы напрасно протираем здесь штаны уже третьи сутки. Но эта тактика работала в Краю Больших Неприятностей, и командование не видит причин, почему бы ей не работать здесь.

– Может, потому, что здесь все-таки не Вьетнам? – предположил Боллингтон.

– Рад, что ты это наконец заметил, – язвительно отозвался Рид. – Теперь осталось только подождать месяц-другой, пока эта истина дойдет до командования, и тогда все мигом станет на свои места. Фея взмахнет волшебной палочкой, прошепчет волшебные слова, и у всех Золушек появится по паре хрустальных кроссовок от «Найка».

– Злой ты, – пожаловался Джимми, устраиваясь на подстилке.

– Я не злой, – отозвался Крис, осторожно высовываясь из-за корня. – Правда-правда. Я сонный, голодный, небритый и вдобавок зябнущий тип, но при этом я – сама доброта. Я прямо-таки преисполнен, нет, переполнен добротой ко всему окружающему. Настолько переполнен, что если я немедленно не изолью хотя бы часть ее на этот самый окружающий мир, то лопну на месте.

– В этой фразе весь ты, – пробурчал Боллингтон. – Три дюжины слов на то, что можно сказать всего двумя: «Хочу отлить».

– В этом и состоит преимущество образования. – Крис закончил обозревать местность и сполз обратно. – И тебе, необразованной деревенщине, не понять всю прелесть плетения сложных словесных узоров… А поскольку я старше тебя по званию, ты вдобавок не можешь приказать мне заткнуться и вынужден слушать эту чушь.

– Словесный понос, – фыркнул Джимми. – Похоже, ты вчера нахватался тайком местных ягод и они вызвали у тебя расстройство. Только не желудка, а головы.

– Интересная гипотеза, – отозвался Рид, выуживая из нагрудного кармана остатки шоколадной плитки. – Можешь заодно запомнить еще одно новое для тебя словечко – элоквенция.

– И что оно означает?

– Именно то, что ты только что диагностировал у меня, – словесный понос. Видишь, – Рид пружинисто вскочил на ноги, – одно слово заменяет целых два, так что такому любителю все сокращать оно должно прийтись по вкусу, верно?

– Эй, – приподнял голову задремавший было Джим. – Ты куда?

– Ну, для начала я, как мы уже выяснили, хочу отлить, – усмехнулся Крис. – А во-вторых, я решил передвинуть наш наблюдательный пункт на полсотни ярдов правее. Там лучше обзор и… – Крис сделал паузу.

– И что?

– И ты не будешь отвлекать меня от наблюдения своим храпом, – рассмеялся Рид. – Спи… пока дают.

– А если… а-а-а-у… что-нибудь случится?

– Если тут будет проходить Микки Маус, я попрошу для тебя автограф, о’кей? – пообещал Крис.

– Угу. – Боллингтон зевнул в третий раз. – А если это будет Дональд Дак?

– Одолжу у него двадцатку. Спи.

Обзор с нового места был действительно лучше, тут Крис не ошибся. Ошибка была в другом, но понял он это только после того, как закончил обустраивать укрытие и установил прибор наблюдения и винтовку. Теперь от Боллингтона – и от рации – его отделяло пятьдесят ярдов не очень густого кустарника.

Следовало, конечно, немедленно устранить это упущение, но будить отдежурившего четыре самых сонных предрассветных часа Джимми у Криса просто не поднялась рука.

Ровно через двадцать минут он чертовски пожалел о своем решении, но было уже поздно. На дороге показались местные – человек двадцать. Впереди ехали двое конных, один – в приметном рыжем камзоле, другой – в чем-то неопределенно-буром.

Сбродный отряд, решил Крис, рассматривая растянувшуюся колонну в двадцатикратный М49. Одеты кто во что – кольчуги, плащи, куртки, один и вовсе в простецкой домотканой рубахе, но оружие у всех. Явные герильерос, и думать нечего. Следовало ожидать – после разгрома замка кто-то беспременно должен был удрать… хотя, вспомнив опаленные стены, Крис рассеянно удивился, что беглецов оказалось так много.