Дэмономания - Краули Джон

— И не сработало, — предположил Пирс.

— Забавная штука вышла, — сказала Роузи. — О чем у меня до той ночи и мысли не было, так это о разводе. Даже в шутку не думала. Но после — мне даже думать было нечего, настолько все стало очевидным.

— То есть настолько плохо?

— Да нет. Было не плохо. Было… — она небрежно повела дымящейся сигаретой, — даже как-то забавно. Немножко приятно, немножко мерзко.

— Угу.

— Во всяком случае, это не была последняя капля. Нет, дело не в этом. Тут скорее я пыталась уйти от решения, от того, чтобы все обдумать. То есть это и было решением, но только я его приняла другим… способом. — Она бросила на Пирса вопросительный взгляд — понял? — и добавила (или подумала; позже она не могла вспомнить, вслух она это сказала или про себя): — Наши тела со всеми их чувствами словно живут другой, отдельной жизнью, в которой мы иногда участвуем, — словно заглядываем в нее, когда тела наши делают что-нибудь удивительное. Как тогда: заняться этим с Роз означало порвать с Майком, хотя мне самой это было совсем не очевидно. Как-то вот так. Или еще бывает: вдруг поймешь, что любишь кого-то до смерти, и сама удивляешься. Или наоборот, вдруг уже не любишь, ни секунды больше не можешь любить. Так неожиданно. Но может быть, все это совсем не вдруг.

Пирс не ответил, но Роузи заметила это не сразу.

— Так что ты думаешь? Дурацкая мысль?

— Я… — промямлил Пирс.

Требовалось чудовищное усилие, чтобы собрать опустошенное и разбитое «я», разобраться в словах Роузи и дать ответ. С ним такого никогда не случалось, но вполне возможно, что бывает и такое. Может быть, завтра или послезавтра его беда сгинет, так же внезапно, как появилась; может, она уже позади, только он этого еще не понял.

— Ну, так как? — спросила Роузи, посмеиваясь: да что я там знаю.

— Нет, ну… — сказал Пирс. — Это… это мысль.

Роузи взяла бутылку и, наполняя стаканы, подняла на него смеющийся прищур глаз.

— У меня есть еще более дурацкая, — сказала она. — Хочешь услышать?

Меланхолический недуг, называемый amor hereos, прежде считался излечимым; средство предлагалось не очень надежное — не лекарство, но средство облегчения страданий, вернее перечень таких средств, разумное и длительное применение которых могло спасти страдальца. Физические упражнения и путешествия, простая диета из легкой и светлой пищи (обязательно светлой); безусловно, молитва, а если она не помогает, то бичевание и пост; а также coitus^[82] по согласию с охочей женщиной или женщинами: напоминание о радостях плоти, которые, как ни парадоксально, страждущий забывает по причине ужасной болезни духа.

В постели (Роузи отвела его туда за руку, как ребенка) Пирс оробел и почти лишился мужества от близости другого, незнакомого человека; ее раскрытое тело казалось и чужим, и не совсем чужим, словно знакомым, но забытым и… да, я припоминаю; но вспомнилось ему только разоблачение, всегда одинаковое, а вот веснушки у нее на груди и запах ее дыхания оказались совершенно новыми.

— Чем это…

— Таблетка.

Но когда он обнял ее, у него ничего не получилось; он уже не знал, что и как нужно делать — для нее, для себя, — боялся, что его телесный термостат зашкалило, что обычные слова и движения уже не распалят его. Он отвернулся на миг и заплакал: даже простой нежности он лишен теперь — она выставлена вместе с ним на распродаже.

— Ты что? — спросила Роузи и, улыбаясь, повернула к себе его лицо.

Он, не отвечая, хотел встать под каким-то надуманным предлогом, но она придавила его к подушке и принялась обласкивать. Он закрыл лицо, но она сделала то, что, как считается, любят все мужчины — всякие поглаживания, касания и посасывания, — и вскоре Пирса стал разбирать смех сквозь всхлипы и слезы; она тоже посмеялась над его несуразностью.

— Тебе в первый раз, что ли? — спросила она, когда он содрогнулся.

— Нет-нет, — отвечал он. — Нет-нет. Нет-нет.

А потом она тоже поплакала или просто отдышалась, как победивший или побежденный борец, мокрая, хоть выжимай. А еще сказала:

— Мне кажется, у нас неплохо получилось. В общем.

— Может, — спросил Пирс, — поговорим о Споффорде?

— Нет, — сонно ответила Роузи. — Споффорда волки съели.

— Он сильный.

Пирс остро ощутил свою вину: ведь он уже пытался предать Споффорда, хотел за его спиной переспать с Роузи; правда, то была не она.