Города - Райман Джефф

К середине октября уровень воодушевления на борту теплохода возрос. До Палмердейла оставалось лишь две тысячи Кварталов. Вскоре гостям предстояло высадиться на берегу, не похожем ни на какую землю, на которую ступала их нога.

Засыпая на узкой кровати, Волузия так крепко обнимала погрузившегося в задумчивость Диего, что он почувствовал, что готов к взрыву и в то же время защищен ее любовью.

Первая неделя в Палмердейле прошла без происшествий. Сразу после отмеченного изобилием вина октябрьского утра и высадки на берег на Стапеле Палмердейл-35 гостей приветствовала музыкой и почти беспрерывными радостными возгласами большая толпа пребывающих в приподнятом настроении горожан и чиновников. Не были забыты никакие почести, а каждое слово вновь прибывших воспринималось как проникающее до глубин души.

По прибытии в трехзвездочный отель «Паво армз» группе гостей из Гритсэвиджа был предложен краткий отдых перед вечерним приемом. Волузия и Диего с радостью рухнули на удобную кровать. Их смешила невероятность того, что они оказались здесь, в такой дали от дома.

— Пожарный и писака! Честное слово, мы надули весь мир!

— Говори за себя, Ди. Мои природные таланты сейчас получают достойное признание.

Довольные тем, что могут побыть вдали от товарищей по путешествию — тесные пространства «Янна» под конец стали терять свое очарование, — они вдвоем насладились длительным душем и заказали в номер обильный обед. После этого они заснули, а около пяти часов их разбудил звонок управляющего, напомнившего о вечерних обязанностях. Они оделись подобающим образом и присоединились к своим в фойе. Диего нашел шифоновое платье Волузии очаровательным; по-видимому, так же считал и Пассуотер, судя по его плотоядному взгляду. Их провели к автомобильному кортежу, и они направились в Центр, к особняку мэра.

Оказавшись в обширном, шумном, многолюдном зале приемов, Диего испытал мощное, хотя и странное ощущение deja vu ^[13]. Вся сцена живо имитировала, пусть и с большими отклонениями, событие, имевшее место дома, когда Диего был назначен участником этого вот визита. Ощущение было столь ярким, что Диего почувствовал, будто его сознание раздваивается. Точнее, ему казалось, что его воспоминания исказились, и настоящее вторглось в прошлое, чтобы его изменить.

В Палмердейле многое отличалось, пускай даже совсем чуть-чуть от аналогичных деталей в Гритсэвидже. Благодаря новейшим архитектурным изыскам здание снаружи и изнутри казалось сверхъестественно чуждым. Девиз Района, помещенный на фронтоне, содержал некоторые непонятные символы. Необычные фасоны платьев также вносили свою лепту в ощущение диссонанса. Но более всего Диего коробила речь обитателей Палмердейла. Те немногие разговоры, которые он уже успел провести с местными жителями, начинались довольно гладко, но через каждые пять или десять слов проявлялись признаки непривычного словоупотребления. Порой эти препятствия удавалось обойти, но в иных случаях они складывались в барьер непонимания.

Сейчас же, когда мэр Палмердейла поднялся, чтобы произнести речь, этот эффект уже невозможно было игнорировать.

Диего понимал в лучшем случае половину сказанного.

— Квинты и насмешники, я так блискую, потому что передо мной столько славных бочонков и могу предложить нашим новым летучникам тянучий приезд. Я ожидаю долгого и мошоночного словолепия между нашими здоровскими Районами, что принесет нам рост товарооборота, новые глупышные продукты и отлив умностей…

Некоторое время Диего пытался следить за речью, но в конце концов сдался. Он наклонял голову и улыбался, надеясь, что это во всех культурах будет воспринято как знаки признательности и дружелюбия, и он не покажется просто счастливым идиотом. Его товарищи прибегли к той же тактике — все, кроме Юпл Бабаян, которая делала какие-то записи на льняной салфетке.

Пока Моасир Куин продолжал разглагольствовать, Диего прокручивал в голове сюжет нового рассказа: герой просыпается утром и обнаруживает, что не понимает речь окружающих.

Последующие дни прошли в непрекращающемся вихре деятельности. Вместе и по отдельности, жители Гритсэвиджа знакомились со своими двойниками из Палмердейла. Диего обнаружил, что его литературный цех имеет продолжение в четверти миллиона Кварталов от его родного. Он общался с десятками мастеров «космогонического вымысла», впитывал новые интригующие сюжеты и, хотелось бы верить, сам чем-то поделился с собратьями. И чем больше было разговоров, тем понятнее становилось ему наречие, принятое в Палмердейле.