Трансмиграция Тимоти Арчера - Дик Филип К.

Из-за своих предчувствий она стала молчаливой и мрачной. Я навещала ее в больнице, но она мало что говорила. Когда я садилась у ее кровати, испытывая крайнее неудобство и желая оказаться где-нибудь в другом месте, она лишь возилась со своими волосами да жаловалась. Я была раздосадована, большей частью собой. Я как будто утратила свою способность общаться с ней — действительно своей лучшей подругой, — а наши отношения ухудшались, как и ее настроение.

В это же время епископ получил гранки своей книги о возвращении Джеффа с того света. Тим решил назвать ее «Здесь, деспот Смерть», как предложила ему я. Это из «Валтасара» Генделя, полностью строка звучит так: «Здесь, деспот Смерть, твой ужас меркнет». Где-то в самой книге он процитировал ее.

Как всегда занятый, загруженный тысяча и одним важным делом, он решил принести гранки Кирстен в больницу. Он оставил их ей для прочтения и тут же ушел. Я застала ее полусидящей в кровати, с сигаретой в одной руке и ручкой в другой, с грудой страниц на коленях. Она, несомненно, пребывала в ярости.

— Ты можешь в это поверить? — спросила она вместо приветствия.

— Я могу заняться ими, — предложила я, усаживаясь на краешек постели.

— Если только меня на них не вырвет.

— Когда умрешь, будешь работать еще больше.

— Нет. Я не буду работать совсем. Так-то. Когда я читаю, то не перестаю спрашивать себя, а кто поверит в это дерьмо? Я хочу сказать, это дерьмо. Давай посмотрим правде в глаза. Вот читай. — Она показала мне отрывок на странице, и я прочла его. Моя реакция совпала с ее: стиль изложения был многословным, бесформенным и ужасающе напыщенным. Несомненно, Тим диктовал это со своей обычной лихорадочной, нарастающей и давайте-покончим-с-этим скоростью. Также было несомненным, что он даже не перечитывал написанное. Я подумала про себя, что название следовало бы поменять на «Оглянись, идиот».

— Начни с последней страницы, — посоветовала я, — и работай дальше. Так тебе не придется читать этого.

— Я брошу их. Ой! — Она сделала вид, будто бросает гранки на пол, но вовремя подхватила их. — Порядок имеет какое-нибудь значение? Давай перемешаем их.

— Впиши какую-нибудь фигню. Типа «Это полный отстой» или «Твоей маме приходится работать».

Кирстен сделала вид, что пишет:

— «Джефф появился перед нами голым, держась рукой за член. Он распевал гимн «Звездно-полосатый навсегда»».

Мы обе засмеялись. Я рухнула на нее и мы обнялись.

— Я дам тебе сто долларов, если ты это вставишь, — проговорила я с трудом.

— А я передам их ИРА.

— Нет. Налоговому управлению.

— Я не отчитываюсь о своих доходах. Шлюхам не надо. — Ее настроение переменилось, веселый настрой явственно угас. Она мягко похлопала меня по руке, а затем поцеловала.

— За что? — спросила я, тронутая.

— Они считают, что пятно означает опухоль.

— О, нет.

— Да. Вот и весь сказ. — Она оттолкнула меня с едва сдерживаемым раздражением.

— Они могут что-нибудь сделать? То есть они могут…

— Они могут сделать операцию. Удалить легкое.

— А ты все так и куришь.

— Поздновато отказываться от сигарет. Вот же черт. Возникает интересный вопрос… И не я первая задаю его. Когда воскресаешь во плоти, воскресаешь в совершенной форме или же со всеми шрамами, ранами и изъянами, что были у тебя при жизни? Иисус показал Фоме свои раны. Фома засунул руку в его — Иисуса — бок. Ты знаешь, что из той раны церковь и родилась? В это католики и верят. Из раны, раны от копья, хлынула кровь и вода, пока он висел на кресте. Это влагалище, влагалище Иисуса. — Кирстен явно не шутила, она казалась серьезной и печальной. — Мистическое представление о духовном втором рождении. Иисус родил всех нас.

Я пересела на стул рядом с кроватью, ничего не ответив.

Новость — медицинское заключение — потрясла и ужаснула меня, я даже не могла отреагировать как следует. Кирстен, однако, выглядела спокойной. Они напичкали ее транквилизаторами, догадалась я. Они всегда так поступают когда сообщают подобные новости.

— Теперь ты считаешь себя христианкой? — сказала я наконец, не в состоянии придумать что-нибудь другое, что-нибудь более уместное.

— Окопный синдром, — ответила Кирстен. — Что думаешь о названии книги? «Здесь, деспот Смерть».

— Его предложила я.

Она выразительно посмотрела на меня.

— Почему ты так смотришь на меня?