Маскарад - Круз Мелисса де ла

Как хорошо, что в Дачезне изучают вместо одного два иностранных языка и что Оливер настоял, чтобы Шайлер выбрала итальянский, заявив, что тогда им легче будет делать заказ в ресторанах Марио Батали.

Пожилая дама нахмурилась.

— Una donna? — Она покачала головой. Разговор пошел по-итальянски. — Здесь нет никого, кроме меня. Никто не входил, кроме вас.

— Вы уверены? — нетерпеливо произнесла Шайлер.

Она еще продолжала беседовать с хозяйкой заведения, когда подоспел Оливер. Он подкатил к зданию на быстроходном катере, решив, что водное такси больше годится для его целей, чем гондола, приводимая в движение одним человеком.

— Ну что, нашла ее? — спросил юноша.

— Она только что была здесь, клянусь! Но эта дама говорит, что никто сюда не входил.

— Никакой женщины, — повторила пожилая дама, покачав головой. — Здесь живет только профессор.

— Профессор? — переспросила Шайлер, насторожившись.

Согласно Хранилищу истории, архиву, в котором хранились сведения о всех знаниях и тайнах Голубой крови, ее дедушка был профессором лингвистики.

— А где он?

— Он отбыл несколько месяцев назад.

— А когда вернется?

— Через два дня, или два месяца, или два года — этого никто не знает. Может, завтра, а может, никогда. — Хозяйка вздохнула. — С профессором никогда ничего не известно. Но мне не на что жаловаться, он всегда платит по счетам вовремя.

— А можно... можно нам взглянуть на его комнату? — спросила Шайлер.

Хозяйка гостиницы пожала плечами и указала на лестницу.

С лихорадочно бьющимся сердцем Шайлер поднялась наверх, Оливер следовал за ней по пятам.

— Погоди, — произнес Оливер, когда они подошли к небольшой деревянной двери посреди лестничной площадки. Он подергал дверную ручку. — Заперто. — Он попробовал еще раз. — Нет, никак.

— Ч-черт! — ругнулась Шайлер. — Точно никак?

Она отодвинула Оливера, повернула ручку, и дверь со щелчком открылась.

— Как ты это сделала? — удивился Оливер.

— Да ничего я не делала.

— Она совершенно точно была заперта, — сказал Оливер.

Шайлер пожала плечами и осторожно отворила дверь. Их взору открылась аккуратная, скромно обставленная комната: односпальная кровать, старый письменный стол и книжные полки до самого потолка.

Шайлер взяла книгу с одной из полок пониже. «Смерть и жизнь в колонии Плимут», Лоуренс Уинслоу ван Ален. Девушка открыла книгу. На первой странице красовалась надпись: «Моей дорогой Корделии».

— Так и есть! — прошептала Шайлер. — Он здесь.

Девушка просмотрела еще несколько книг. На корешках многих стояли инициалы автора — Л. У. ван Ален.

— Ну, прямо сейчас его здесь нет, — произнесла возникшая в дверях хозяйка гостиницы. Шайлер с Оливером подпрыгнули от неожиданности. — Но биеннале заканчивается сегодня, а профессор никогда ее не пропускает.

Биеннале, проходившая раз в два года в Венеции выставка произведений искусства, была одним из самых влиятельных и внушительных мероприятий в мире искусства и архитектуры. Весь город на несколько месяцев оказывался наводнен интернациональным сборищем деятелей искусства и торговцев, туристами и студентами, стремящимися принять участие в историческом фестивале искусств. Но Шайлер с Оливером пропустили это мероприятие, потратив время на бесплодные поиски ее дедушки.

— Раз закрытие сегодня, — сказала Шайлер, — нам надо поторопиться.

Хозяйка гостиницы кивнула и вышла из комнаты.

Шайлер снова подумала о той женщине, до ужаса похожей на ее мать. Может, это мать привела ее к дедушке? Может, она каким-то образом помогает дочери? Вдруг это только ее дух?

Они поспешно спустились вниз. Хозяйка гостиницы сидела за столиком и перебирала какие-то бумаги.

— Спасибо, что помогли нам, — произнесла Шайлер, поклонившись пожилой женщине.

— Что-что? Простите? Posso li aiuto?^[4] — неприветливо отозвалась та.

— Ну, с профессором и с биеннале. Мы сейчас пойдем и попытаемся отыскать его там.

— Профессор? Нет-нет. Никакого профессора... — Пожилая женщина перекрестилась и покачала головой.

Шайлер нахмурилась.

— Никакого профессора? Как ты думаешь, что она имеет в виду? — спросила она у Оливера.

— Он уехал... два года назад, — запинаясь, произнесла хозяйка гостиницы по-английски. — Больше здесь не живет.

— Но вы же только что сказали... — удивилась Шайлер. — Мы с вами только что разговаривали — там, наверху. Мы видели его комнату.