История Похитителя Тел - Райс Энн

– Я не хочу здесь разговаривать, – сказал я. – Пойдем ко мне в номер, в отель.

– Нет, давай останемся здесь, – очень мягко ответил он. – Мне тревожно после случившегося. Для человека моего возраста это была настоящая пытка, правда. Я совсем без сил. Я надеялся, что ты придешь вчера вечером.

– Прости меня. Нужно было прийти. Я понимал, что для тебя это ужасное испытание, пусть даже ты и наслаждался самим процессом.

– Тебе так показалось? – Он улыбнулся, медленно и грустно. – Мне нужно выпить что-то другое. Что ты сказал? Шотландский виски?

– Что я сказал? Я думал, это твой любимый напиток.

– Периодами. – Он сделал знак официанту. – Иногда он кажется мне слишком крепким. – Он попросил один солодовый виски, если у них есть. У них не было. Chivas Regal подойдет. – Спасибо, что потворствуешь мне. Мне здесь нравится. Мне нравится тихое волнение. Мне нравится открытый воздух.

Даже в голосе его звучала усталость; в нем не хватало какой-то яркой искорки. Сейчас явно был неподходящий момент, чтобы предлагать ехать в Рио-де-Жанейро. И все из-за меня.

– Все, что пожелаешь, – сказал я.

– Теперь расскажи, что случилось, – с беспокойством сказал он. – Я вижу, у тебя тяжело на душе.

И тут я осознал, как сильно мне хотелось рассказать ему о Гретхен, осознал, что помчался сюда в равной степени как из-за беспокойства, так и из-за этого желания. Мне было стыдно, но я не мог удержаться. Я повернулся лицом к пляжу, облокотившись о столик, и мои глаза немного затуманились, так что вечерний мир теперь виделся мне в приглушенных тонах. Я рассказал, что пошел к Гретхен, так как дал ей слово, хотя в глубине души надеялся и молился, что смогу забрать ее в свой мир. А потом я описал больницу, невероятные странности – схожесть врача с доктором двухвековой давности, сама палата, безумное, сумасшедшее сознание того, что рядом Клодия.

– Я был обескуражен, – прошептал я. – Мне и не снилось, что Гретхен меня отвергнет. Знаешь, что я думал? Сейчас это прозвучит так глупо. Я думал, она сочтет меня неотразимым! Я думал, иначе и быть не может! Я думал, что, заглянув в мои глаза – мои настоящие глаза, а не те, смертные, она увидит истинную душу, которую она полюбила! Я не представлял себе, что она испытает отвращение, полное отвращение, как моральное, так и физическое, и что в тот момент, когда она поймет, кто я такой, она почувствует всепоглощающий ужас и отвернется от меня. Не понимаю, как я мог быть таким дураком и тешить себя иллюзиями! Это тщеславие? Или я просто спятил? Ты ведь никогда не находил меня отталкивающим, правда, Дэвид? Или я и на твой счет заблуждаюсь?

– Ты прекрасен, – прошептал он смягченным от чувства тоном. – Но ты неестествен, вот что увидела эта женщина. – Казалось, он глубоко потрясен. Никогда еще за все время его терпеливых бесед со мной не разговаривал он столь заботливо. Он выглядел так, словно переживал мою собственную боль – остро, всем своим существом. – Она была бы для тебя неподходящей спутницей, понимаешь? – доброжелательно спросил он.

– Да, понимаю. Понимаю. – Я подпер голову рукой. Мне хотелось, чтобы мы оказались у меня, в тишине комнаты, но я не настаивал. Я опять обрел в нем друга, какого у меня никогда в жизни не было, и я сделаю так, как он пожелает. – Знаешь, ты единственный, – внезапно сказал я, и мой голос тоже звучал измученно и устало. – Единственный, кто позволяет мне терпеть поражение, оставаясь самим собой, и при этом не отворачивается от меня.

– О чем ты?

– О чем? Все остальные проклинают меня за мою вспыльчивость, порывистость, волю! Им это не нравится. Но стоит мне проявить слабость, как меня выгоняют. – Я подумал о том, как меня отверг Луи, о том, что скоро его увижу, и исполнился злобного удовлетворения. Как же он удивится! Потом мной овладел некоторый страх. Как мне его простить? Как сдержать свой бешеный нрав и не взорваться огромной буйной вспышкой?

– Мы всегда унижаем своих героев, – ответил он очень медленно и почти грустно. – Мы их ломаем. Ведь они напоминают нам, что означает настоящая сила.

– Так вот в чем дело? – спросил я. Я обернулся и положил руки на стол, уставившись на бокал бледно-желтого вина. – Я по-настоящему силен?

– О да, в силе тебе не откажешь. Поэтому тебе завидуют, поэтому тебя ненавидят, поэтому с тобой так резко обходятся. Но не мне тебе рассказывать. Забудь эту женщину. Это было бы ошибкой, ужасной ошибкой.

– А ты, Дэвид? С тобой это не было бы ошибкой. – Я взглянул на него и, к своему удивлению, обнаружил, что его глаза увлажнились и совсем покраснели, а рот опять ожесточился. – В чем дело, Дэвид?

– Нет, это не было бы ошибкой, – сказал он. – Совершенно не представляю себе, в чем здесь ошибка.

– То есть…

– Возьми меня к себе, Лестат, – прошептал он и отпрянул, настоящий английский джентльмен, шокированный собственными эмоциями, которые явно не одобрял, и посмотрел поверх кружащейся толпы на далекое море.

– Ты серьезно, Дэвид? Ты уверен? – Честно говоря, мне не хотелось задавать вопросы. Не хотелось произносить ни слова. И все же – почему? Как он пришел к такому решению? До чего его довела моя безумная эскапада? Если бы не он, я не был бы сейчас Вампиром Лестатом. Но какую цену ему пришлось заплатить?

Я вспомнил о том, как мы стояли на пляже в Гренаде, как он отказался заниматься любовью – простой акт. Сейчас он переживает так же, как в тот момент. И внезапно для меня не осталось тайны в том, как он до этого дошел. Нашим совместным приключением с Похитителем Тел я сам подтолкнул его к решению.

– Идем, – сказал я. – Теперь действительно пора идти, подальше отсюда, туда, где мы сможем побыть вдвоем. – Меня трясло. Сколько раз я мечтал об этой минуте.

А она наступила так скоро, и мне еще нужно задать столько вопросов.

Вдруг меня охватила ужасная застенчивость. Я не мог смотреть на него. Я думал об интимности, которую нам предстоит пережить, и не мог смотреть ему в глаза. Господи, я веду себя так, как он вел себя в Новом Орлеане, когда я находился в том рослом смертном теле и приставал к нему со своим безудержным желанием.

Мое сердце колотилось от предвкушения. Дэвид, Дэвид в моих объятиях. Перетекающая в меня кровь Дэвида. А моя – в него; и мы окажемся на краю моря, темные бессмертные братья. Я едва мог говорить и даже думать.

Не глядя на него, я поднялся, пересек веранду и спустился по ступенькам. Я знал, что он идет за мной. Я чувствовал себя Орфеем. Один взгляд назад – и его оторвут от меня. Может быть, яркие фары проносящейся мимо машины выхватят из темноты мои волосы и глаза таким образом, что его парализует от страха.

Я шел впереди, по тротуару, мимо медлительно шествующих смертных в пляжных нарядах, мимо вынесенных на улицу столиков кафе. Я вошел прямо в «Сентрал-Парк», пересек фойе, сверкавшее ярким великолепием, и поднялся по лестнице в свой номер.