Часовщик - Кортес Родриго

На самом деле те, кто поверил обещаниям внезапно появившихся «ревизоров» сообщить об этом ужасе в епископат, просто перестали драться, как должно, и сдались.

— А потом вообще все пошло не так.

Он потом долго пытался понять, в чем преподаватели просчитались, но, скорее всего, дело было в том, что среди них оказался Луис. Этот тощий проворный мальчишка был самым дерзким, и когда он понял, что их шаг за шагом ведут к одному из самых презираемых в миру грехов, первым подал пример.

— Он убил испытателя.

— Как? — оторопел Агостино. — Как можно убить человека голыми руками?

— Он выгрыз монаху кадык.

— Но это же…

— Вот именно, — кивнул Томазо.

Из них предполагалось воспитать бесстрашных, изобретательных агентов. Однако к смерти испытателя сидящие за невидимыми изнутри прорезями для наблюдения преподаватели готовы не были. Томазо и сейчас не сказал бы, правильно ли они там поступили, но была дана команда усилить давление. И Луис убил второго.

Это было уже полным провалом испытания, неизбежно влекущим для преподавателей служебные перестановки. И они надавили еще. Двое монахов зажали Луиса в угол и показательно сломали ему позвоночник.

— Но было уже поздно…

— Почему? — глотнул инквизитор.

— Мы поняли, что это возможно.

Лидерами отчаянного двухдневного сопротивления — перед самым финалом — стали Гаспар и Томазо.

— Надо же… — неловко хмыкнул инквизитор.

— Ты не понимаешь, что такое выдержать двое суток… — покачал головой Томазо.

Он и сам не понимал, как им это удалось. Однако они сколотили вокруг себя последних одиннадцать человек, и на предпоследний этап монахи не могли их загнать ровно двое суток.

— А потом?

Томазо не ответил.

Первым делом Гаспар заехал на своих «ретивых» к отцу Клоду.

— Я знаю, чем завершить Тридентский собор.

Один из умнейших историков Церкви с усталым видом оторвался от бумаг.

— А почему ты еще здесь, Гаспар? Я тебя давно не держу.

Гаспар широко улыбнулся.

— Архивы надо разбросать по цифрам на циферблате часов. В часах разберется любой провинциальный архивариус.

Отец Клод замер, а Гаспар улыбнулся еще шире.

— У нас получится двенадцать одинаковых блоков.

— Двенадцать мало, — сразу отрезал отец Клод, — у нас должна быть долгая история…

Но его глаза уже светились мечтой.

— Но в каждом часе есть минуты! — рассмеялся Гаспар. — Можно разложить историю Церкви по минутам!

Отец Клод ушел в себя, а потом тряхнул головой и вытер брызнувшие слезой глаза.

— Боже, как красиво…

Сравнить историю Церкви с ходом Божественных часов, где полночь означает рождение Иисуса, а полдень — расцвет христианства, это было действительно красивое решение. Но главное, эту схему понял бы любой, даже самый тупой архивариус.

— Но у меня есть просьба, — не дал ему насладиться внезапными перспективами Гаспар.

— Проси что хочешь, — растроганно положил руку на сердце влиятельнейший ватиканский историк.

— У меня друг… в Инквизиции Сарагосы. Томазо Хирон. Я хочу, чтобы он вышел.

Отец Клод кивнул и тут же записал данные арестованного еретика.

— Он выйдет. Гарантирую.

Томазо всегда подозревал, да что там подозревал — знал! — что к тому времени, когда их разложили на полу, эти содомиты имели уже очень много личного — и к нему, и к Гаспару. Но когда униженного, обессилевшего Томазо попытались заставить помочиться на распятие, он отказался.

Тогда его прогнали по второму кругу. И уже тогда стало ясно: этот бастард скорее даст себя убить, чем перешагнет через последний рубеж.

— Надо любимый прием Трибунала использовать, — предложил один.

И тогда его привязали к косому Андреевскому кресту, раздвинули челюсти, загнали в рот воронку и лили воду до тех пор, пока живот не раздуло, как у беременной девки.

— Переворачивай, — скомандовал старший.

Его перевернули и, не отвязывая от Андреевского креста, приподняли — точно над уложенным на пол распятием.

— Никуда он не денется. Помочится.

И только тогда Томазо заплакал.

Бруно набрасывал схему Единого Христианского Календаря, логичного, как циферблат, играючи. Собственно, это и был циферблат — со столетиями вместо часов. Единственное, что изрядно раздражало, так это постоянно поступающие коррективы сверху.

— Надо, чтобы открытие Нового Света католиками произошло точно в 7000-й год от сотворения мира ⁴⁴, — зачитывал по бумажке Гаспар. — Это пожелание Совета по делам обеих Индий.